Это настигнет каждого
Шрифт:
– При всем уважении к сильным эмоциям, которые, очевидно, повлияли на вашу позицию, господин Бренде, я все же и сейчас считаю целесообразным, чтобы вашего сына поместили в клинику.
– Это сказал профессор Френнесен.
– Разъясните мне, пожалуйста... Я обращаюсь к вам обоим... Если бы сегодняшнее хирургическое вмешательство... произведенное два часа назад... произошло в какой-нибудь хирургической клинике... отличалось бы оно от предпринятого вами?
– Едва ли, - ответил д-р Мирдал.
– Определенно нет, если бы за него отвечал я. На более серьезную операцию я бы решился лишь в том случае, если бы наверняка знал, что речь идет именно об ударе колющим оружием - что представляет наибольшую опасность. Такая операция
– Я ее знаю, - сказал Клаус Бренде, - Первая, резус отрицательный [74] .
– Весьма необычно, - заметил профессор.
– Плохие виды на будущее.
– Что вы имеете в виду?
– У нас не так много детей-доноров, и если не поможет случай...
– Мы должны проверить ваше сообщение, господин Бренде. А кроме того, мы хотели бы определить группу крови друга вашего сына... с вашего позволения. Порой хорошее и искать не нужно, оно оказывается под рукой.
74
Резус-фактор был открыт в 1940 г. (год публикации первой статьи об этом открытии Карла Ландштейнера и Александра Винера).
Профессор Френнесен снова перечисляет преимущества клиники. Аппаратура, асептика...
– ...в ней нет никакого проку после того, что натворил своими грязными пальцами этот подонок, - с горечью говорит директор пароходства.
– О вашем нежелании госпитализировать сына мы уже слышали; однако мы, врачи, ответственны за больного. Заставить вас последовать нашему совету мы не можем; но из-за своего отцовского своеволия... или как это назвать... вы взваливаете на себя бремя, которое обычно несем мы. Я хотел бы, чтобы сомнений на сей счет не осталось. Отныне ответственность будет лежать на вас, - Профессор Френнесен выражается жестко. Упрямство хозяина дома раздражает его. Он, правда, смирился с чудовищным фактом присутствия на операции постороннего - второго мальчика, малопривлекательного подростка, друга больного. Но теперь терпению его пришел конец, возобладало чувство профессионального достоинства.
– Я не допущу, чтобы мальчиков разлучили. Гари предотвратил убийство, более того - страшные муки расчленяемого заживо. Эти мерзавцы, одержимые навязчивой идеей, были готовы на все...
– В конце концов, мы могли бы обсудить...
– Профессор Френнесен умолкает, не закончив фразы, потому что видит: у Клауса Бренде вдруг хлынули из глаз слезы. Судовладелец берет стул, садится, прячет лицо в ладони и плачет - плачет навзрыд. Внезапно он срывается на крик:
– Шестьдесят пять человек погибли на «Фьялире». Это вы знаете; об этом писали в газетах. Виновен во всем я; это вы тоже читали. В качестве отмщения мне - замучить моего сына Матье. Решили эти подростки. Может, такая идея овладела ими внезапно. Может, им внушили ее духи утонувших моряков. Оймерту Мугенсену - вы ведь слышали имя погибшего судового юнги - потребовалась погребальная жертва. Почему бы и нет? Разве такое нельзя помыслить? Но потом появился этот... этот Гари. Я его не знаю. Никогда прежде его не видел. Я только знаю, что благодаря ему шестьдесят пять мертвецов утратили свою власть. Им уже не дотянуться до Матье. Отныне мой сын защищен.
Врачи смущенно молчат. Слова этого человека - галиматья. Последние дни потребовали от него слишком большого напряжения. Д-р Мирдал решает вмешаться и прекратить зашедший в тупик разговор. Он, не колеблясь, откладывает дальнейшие решения на завтра. Все трое снова появляются в комнате больного. Они чувствуют облегчение. Принятое - пока что - решение на время освободило их от страхов.
– Температуру измерили?
– спрашивает профессор Френнесен.
Да, температуру измерили. По этому поводу, правда, возникла маленькая размолвка между медицинской сестрой и Гари. Она хотела ввести термометр. Гари забрал инструмент у нее из рук,
– 38,2,- говорит профессор Френнесен, - мы на верном пути. Тем не менее, нужно быть крайне осторожным. Никакой твердой или жидкой пищи. Кипяченая вода, в крайнем случае - теплая вода с сахаром, больше ничего. Вставать с постели мальчику нельзя. Пусть, когда захочет помочиться, пользуется уткой... Сойдет и бутылка с широким горлышком... Вы меня хорошо поняли? И еще нужен таз... пусть стоит поблизости. Легкая клизма. Без воды. Пол-литра масла... арахисового... осторожно ввести шприцем. Ваша супруга согласится этим заняться?
Тут Гари вылезает вперед. Дескать, этим займется он. На лице медсестры - неодобрительная гримаска.
– Странный мальчик, - бормочет профессор Френнесен.
– Впрочем, не мое это дело. Возьмите, сестра, два анализа крови. Нам нужны и анализы второго, друга. Снимите-ка куртку, молодой человек. Вот так. У рубашки нет рукава! Он тоже стал перевязочным материалом? Тем лучше, значит, его и закатывать не придется.
Гари вне себя от восторга: ведь о его крови вспомнили в связи с Матье. Да пусть бы хоть половину выкачали, если это поможет!
Пробирка на четверть заполняется кровью из его локтевой вены. Потом ему надрезают мочку уха; сестра отсасывает кровь через стеклянную трубочку. Та же процедура повторяется с Матье. Тому еще вкалывают антибиотик в musculus glutaeus medius [75] , на всякий случай. Необходимо ночное дежурство. Клаус Бренде и Гари будут сидеть у постели больного, вместе или по очереди. Тогда-то и представится случай, чтобы директор пароходства выполнил обещание - рассказал мальчику о своей беседе с врачами. Вечером, между десятью и половиной одиннадцатого, профессор заглянет к ним еще раз. Наутро, около восьми, придет профессиональная сиделка. Интронизация болезни завершена.
75
Средний ягодичный мускул (лат.).
Клаус Бренде провожает господ врачей и операционную сестру до подъезда. И быстро возвращается.
– Гари, - говорит он, - мы должны найти для тебя рубашку; смотри: вот тут рядом, в проходе, бельевой шкаф Матье.
Это НАСТИГНЕТ КАЖДОГО. Х<анс> Х<енни> Я<нн> <Тетрадь> VI
– Возьми шотландку, шерстяную, сейчас холодно.
– Это первые слова, которые произносит Матье. Отец и Гари глубоко тронуты. Они хотели бы ответить что-то толковое. Но только и могут выговорить: «Да-да... Матье... дорогой. ..» Они тотчас находят упомянутую рубашку в стопке белья. Директор пароходства уговаривает Гари, чтобы тот взял и один из костюмов Матье. Гари, кажется, согласен. Он перебирает всякую мелочь в карманах своих брюк и нащупывает отрубленный палец. Он пугается. Он ведь совсем забыл об этом свидетельстве вечной дружбы. Он не хочет никакого костюма. Ну, разве что красивые трусы. Он просит полфунта соли, еще - пустую баночку из-под джема или что-то подобное.
– Зачем тебе? Конечно, какой разговор.
– Директор пароходства сам приносит из кухни заказанное. Но еще прежде происходит переодевание Гари. Тот становится поблизости от кровати: в надежде, что Матье сквозь по-луприрытые веки будет за ним наблюдать. Да, он хочет похвалиться собой... без каких-либо задних мыслей. Он ведь принадлежит этому другому. Который, значит, имеет право рассмотреть свою собственность. Гари, не торопясь, снимает разодранную рубашку, крутится всем корпусом, прежде чем натянуть шотландку. Рассматривает его Клаус Бренде, не Матье.