Это не кража!

Берестова Мария

Он не стал отсылать жену на женскую половину – она осталась стоять при нём, принимая поздравления и светские любезности с ним наравне. Неслыханное для Ньона дело – но Грэхард

полагал, что это, ко всему прочему, укрепит его политические позиции, ведь таким образом он показывает, что оппозиция теперь тоже на его стороне, что они теперь выступают единым фронтом.

Конечно, дело было не в трезвом расчёте, а в том, что он попросту не хотел отпускать от себя Эсну – нарядную, сияющую, восторженно улыбающуюся Эсну.

Семь лет он наблюдал за ней на этом проклятом балу исподтишка, тая свой интерес, зная, что не получит её, лелея в сердце планы всё же выкрасть её и запереть в своей Цитадели, мечтая о том, что однажды она всё же будет принадлежать ему – и зная, что мечтам этим не суждено сбыться.

Что ж! Он получил то, чего так страстно желал так давно – и реальность превзошла его мечты.

Теперь она улыбалась именно ему, и всё её оживление было посвящено именно ему, и он мог вызывать у неё смех снова и снова – и любоваться ею столько, сколько ему захочется. Никто не мог теперь сделать ей замечание и испортить

её настроение – она была его женой, женой владыки Ньона, и это защищало её от любых вмешательств извне.

Она, кажется, и сама от души наслаждалась этим. Вся солнечная и сияющая, она встречала всех подходящих к ним светлой улыбкой, оживлённо и радостно беседовала с каждым – Грэхард удивился тому, как быстро она сошлась со многими вельможами, и сколь хорошо они стали ей знакомы. Он заподозрил, что и у неё тоже хранятся где-то в её покоях подробные досье на всех присутствующих – иначе он не мог объяснить себе, как ей удавалось помнить о каждом все эти мелочи и задавать свои быстрые вопросы о детях, о проектах, о здоровье родственников – она не ошиблась ни разу, уверено называя имена, места, даты!

Грэхард отчётливо видел, что это приятно сановникам и знати, и что они польщены тем, что солнечная госпожа не забыла их и их проблемы, что её слова становятся для них окрыляющими. Сам Грэхард никогда не умел быть таким любезным – да для его суровой репутации это только пошло бы во вред – и наслаждался тем, что женился столь удачно, и что жена его теперь так умело укрепляет его престиж.

Конец ознакомительного фрагмента.