Это не любовь...

Карр Анна

Я дернулась к нему, желая обнять и остановить это как-то.

Но его внутренний взрыв заставил замереть меня на месте.

– Ну, давай, Анечка! – зло усмехнулся он. – Ты пожалей меня еще теперь!

Двери открылись и, не давая мне не единого шанса ответить, он вылетел из лифта, исчезая за поворотом. В полном шоке, я медленно вышла следом за ним и поплелась к себе в гримерку, теряя по дороге невнятные обрывки мыслей.

Кто-то здоровался со мной, я кивала, но лиц не замечала. Игнорируя парней, о чем-то болтающих в нашей гримерке, я сняла с себя верхнюю одежду

и пошла по своему обычному маршруту – Вика, Женька, Леха, фотомастерская, надеясь, что когда я подойду к фотомастерской, я найду слова, чтобы объяснить Илье, что…

ЧТО?!? – мозги не работали.

Дверь в Викин кабинет была приоткрыта, и оттуда раздавались раздраженные голоса. Если бы я была в себе, то никогда не зашла бы, чтобы не мешать ей работать, но сейчас я плохо соображала, поэтому толкнула дверь и оказалась перед лицом Ильи и Виктории о чем-то активно спорящих. Они моментально заткнулись, разворачиваясь ко мне.

Немного растерявшись, Виктория попыталась резко перевести тему, и немного побегав глазами, видимо припоминая, что-нибудь подходящее, подняла пальчик вверх.

– О! Анечка, вечером по субботам вместо дефиле можно ходить на стрип-пластику и пилон! – выдала она. – Хочешь?

– ВИКА… – процедил Илья, разъяряясь.

– Ну что!? – психанула та, беспомощно хлопая глазами.

– А то, что если в начале пьесы на стену повесить ружье, то оно обязательно выстрелит! Анечка и стрип! – зло усмехнулся он. – Спасибо, Литинская, за заботу!

Обруливая меня, он вылетел из кабинета, оставляя нас двоих.

Дефиле сидело уже в печенках, тем более что походка у меня и так была идеальной.

– Я пойду на пилон, – кивнула я.

– Ну, у Арверина так-то крепкие нервы…– кивнула она самой себе.

– Кстати об этом… Пойду, дойду до него, – выскользнула я из кабинета, под озадаченным Викиным взглядом.

Над фотомастерской горел красный. И я постучалась, ожидая, когда он откроет сам. Через минуту, замок щелкнул, толкнув дверь внутрь, я вошла.

Илья почти никогда не курил в мастерской, потому что Саша и Полина тоже часто тусовались с ним здесь, но сейчас, в его пальцах была сигарета. Пытается успокоиться…

Я замкнула дверь за замок.

– Ты сгоряча или правда чувствуешь всё именно так? – присела я рядом с ним на стол, разглядывая его контрастное в красном свете лицо.

Крутанувшись в кресле, он развернулся лицом к зеркалу и нашел в отражении мой взгляд.

– В каком месте я не прав?

– «Ты бредишь, Фауст, наяву!», – процитировала ему я с усмешкой.

Он сам себе качнул отрицательно головой, смотря куда-то в пол.

– Извини за тираду. Не стоило вываливать это на тебя.

Положив руки на спинку его кресла, я воткнулась подбородком ему в голову, рассматривая его отражение в зеркале.

– Мне не нравится твоя логика, Арверин. Твой мозг в моей собственности, так, что мы сейчас заменим пару пазлов.

Краешек его губ дрогнул в улыбке, но глаз на меня он не поднял.

– Ты сейчас хорошо подумай и ответь мне на вопрос: есть ли среди известных тебе людей, хоть один мужчина, который будет для меня идеальней, чем ты?

Кому готов отдать меня, чтобы мне было лучше, чем с тобой?

Он тихо и обреченно рассмеялся.

– Мы ОБА испорчены друг другом… - в тон ему усмехнулась я.

– Уговорила… – улыбнулся он, снова отыскивая в отражении мой взгляд. – Буду портить тебя дальше.

– Очень на это надеюсь! – обрадовалась я его возвращающемуся настроению. – Когда я получу твой топ?

Его брови моментально слетелись вместе, но, не давая нам продолжить так хорошо начатый разговор, в дверь постучались. Включив свет, я открыла ее.

Полина.

– Вы чего закрылись? – подозрительно уставилась она на сигарету в руке Ильи.

Полина, одна из немногих свято верила в концепцию «Анна и опекун» и, узнав мой возраст, умудрялась относиться ко мне как к ребенку, реагируя на мои вечные книги, как учебные атрибуты, свойственные школьнице.

Илью это забавляло до легкой истерики, и он всегда тонко стебался над её таким восприятием.

А еще она периодически искала у меня моральной поддержки, пытаясь заигрывать с ним – это уже до истерики умиляло меня, но я не стебалась, просто истерики было и так достаточно!

Открыв окно и выкинув сигарету, Илья включил чайник и кивнул мне на кресло.

– Посмотри, пожалуйста, сенсор «шумит»… – всунула ему в руки камеру Полина.

Незаметно сжав его предплечье, я оставила их вдвоем, захватив с собой очередную, прихваченную им для меня из дома книжку.

***

Освободившись пораньше и отпросившись у Ожникова с дефиле, под предлогом того, что временно ухожу на «стрип», я вытащила Илью и Викторию вместе поужинать.

Мы оккупировали ближайшую кафешку и я, чувствуя себя голодной как никогда, под их удивленными взглядами заказала себе какое-то невообразимое количество вкусняшек.

– Детка! – хихикнула Вика. – Ты бы поаккуратнее… Я что с тобой потом делать-то буду!

– Будешь любить меня толстенькой! – показала я ей язык. – Мода для толстушек – как новое направление работы, м? – стебалась я, уплетая блинчики.

– Щеки наешь обратно, «толстушка»! – усмехнулся Илья.

Обратно набрать свой вес никак не получалось.

– Вас в интернате не кормят что ли?

– Кормят… Но просто… В общем, подъем у нас в семь и после небольшой пробежки по пересеченной местности километров в пять, мы попадаем в душ, а потом на завтрак! Завтрак у нас в столовой, до неё из жилого корпуса километра два – опять же быстро и по пересеченной… затем начинаются скачки по корпусам до самого вечера – все ленты в разных корпусах. Перемена десять минут. Надо одеться, дойти и раздеться, расстояния не маленькие. Каждое опоздание минус балл. До столовой и обратно опять же со скоростью света, чтобы там не торопиться. Ужин рано, в семь вечера. Продукты в корпусе – это жесткое табу. Вечером хочется подышать воздухом! Пару-тройку километров по лесу как минимум. Ну и спортзал по вечерам бывает. Минимум за день десятку наматываешь. Да и физ-ру никто не отменял! Поправиться там целая проблема…