Это не ваша дочь

Карлин Салли

Марсии не хотелось рассматривать Сэма. Единственным ее желанием было не отрывать глаз от дочери, чтобы, не дай Бог, не упустить ее из виду и не потерять снова навсегда.

Тем не менее, она невольно следила за каждым его движением, мучительно соображая, что же ей следует сказать ему.

Нахмурившись, Сэм приблизился к водительскому окну. Лицо у него было доброе, загорелое, с морщинками от смеха, напоминавшими лучики солнца и подчеркивавшими ясные карие глаза. Непослушные каштановые волосы, спадавшие на лоб, придавали ему ребячливый

и даже несколько озорной вид.

– Моя дочь права, – сказал он. – Вмятина незначительная. Один из моих друзей – автомеханик. Он, полагаю, смог бы устранить ее уже сегодня, даже не повреждая окраски.

Моя дочь!

Марсию так и подмывало крикнуть: «Нет! Она моя дочь! Вы не имеете права называть ее своей». Дрожащей рукой она дотронулась до лба.

– Но, разумеется, вы можете ехать куда вам угодно и ремонтировать машину где угодно, а мне прислать счет, – продолжал Сэм, неправиль но истолковав ее жест. Надо что-то выдавить из себя, объясниться.

– Почему бы вам не выйти из машины и не посидеть несколько минут на террасе? – поинте ресовался Сэм озабоченным тоном. – Вид у вас очень и очень взволнованный. Кайла – так зовут мою дочь – принесет вам стакан чая со льдом, и Вы придете в себя.

Кайла. Не Дженни, а Кайла.

Она была лишена даже возможности дать имя своей дочери. Выбранным ею именем она назвала ребенка Сэма и Лизы Вудворд. И похоронила его под этим именем как своего.

Сэм открыл дверцу машины и протянул ей руку, чтобы помочь выйти, словно она была инвалидом.

Впрочем, сейчас она и вправду была инвалидом. Ее мозг и тело отключились полностью. Марсия не знала, что сказать, а знала бы, так все равно не смогла бы выговорить ни слова.

Она выключила двигатель и оперлась на руку Сэма, такую большую и сильную, что сразу почувствовала себя словно под защитой. Когда она вышла, он свободной рукой попридержал ее спину, как бы не давая упасть. Словно она немощная или больная.

Марсия подавила нервный смешок. И то сказать, какая ирония судьбы! Сэм Вудворд бережно поддерживает ее под руку, опасаясь, как бы она не споткнулась и не упала! Тот самый Сэм Вудворд, чью жизнь она собирается разрушить! Он повел ее во двор.

– Папа учил меня отбивать сильные удары, а этот мяч я пропустила, – щебетала шедшая вприпрыжку рядом Кайла. – Мне очень жаль, что так получилось.

– Ничего страшного, – выдавила из себя Марсия едва ли не шепотом. – Я испугалась, подумав, что сбила тебя. И что ты пострадала.

– Нет. Я налетела на вашу машину, потому что не огляделась по сторонам. Папа всегда меня за это ругает, хотя по нашей улице почти никто никогда не ездит. – Она улыбнулась Сэму: – Ну хоть раз в жизни он ведь должен быть прав! Пойду сделаю чаю. Вам с лимоном и сахаром?

– Да, – улыбнулась Марсия. – Пожалуйста. Вообще-то чай с лимоном и сахаром она не любила, но, предложи ее дочка чай с солью, она бы тоже с радостью согласилась.

Опередив их, Кайла вбежала в дом. Счастливая, явно окруженная

любовью девочка, не подозревавшая, что она только что встретилась со своей родной матерью.

Поднявшись на террасу, Сэм сделал приглашающий жест в сторону стульев из кованого железа с вылинявшими подушками в белую и зеленую полоску. Марсия опустилась на ближайший к ней, довольная тем, что не надо больше удерживаться на дрожащих, подгибающихся ногах.

– Меня зовут Сэм Вудворд. – Он снова протянул ей руку. Рукопожатие его было сильным и спокойным. К великому ее удивлению, Сэм, несмотря ни на что, производил на нее очень приятное впечатление. Открытая дружелюбная улыбка – та самая, что Марсия видела на фотографиях, но еще более покоряющая в натуре, – обещала беззаботные футбольные встречи на осеннем поле с последующими шницелями по-венски в ближайшем парке.

Выжидательное выражение его лица подсказывало Марсии, что она еще не представилась. Она нервно улыбнулась.

– Марсия Тернер. Я… – Сказать, что ли, я мать Кайлы? Да нет, пожалуй, еще рано раскрывать свои карты.

Сэм уселся рядом, всем своим видом показывая, что ждет продолжения. Но ей в голову приходили только эти слова: я мать Кайлы. Все извилины ее мозга забила эта мысль, не оставляя места ни для чего иного.

– Я бухгалтер, – выпалила внезапно Марсия – и тут же изумилась: зачем она это произнесла? Наверное, чтобы заявить о себе, самоутвердиться, обрести некое лицо.

– Может пригодиться в день подачи налоговых деклараций, – ответил Сэм, словно они вели самую обычную дружескую беседу. Впрочем, может, так оно и было: сейчас все ее представления о том, что нормально, а что нет, смешались. – А я работаю в школе футбольным тренером.

– Я знаю.

– Значит, вы из Мак-Алестера.

– Нет, я живу в Талсе. Я хотела просто сказать, что вы похожи на футбольного тренера. Такая мускулатура!.. – О Боже! Что такое она несет? – Вообще-то у меня нет привычки наезжать, на людей.

– Не волнуйтесь, вы и не наезжали. Наоборот, Кайла набежала на вас. Сначала я влепил мяч вам в капот, затем мой ребенок врезался в вашу машину.

– Не ребенок, а девочка-подросток, – поправила Кайла, бедром открыв дверь с железной сеткой и внося поднос с тремя большими стаканами чая. – Я уже почти достигла подросткового возраста, а папа все никак не привыкнет к тому, что я фактически стала взрослой.

Марсию так и подмывало закричать: «Твоя мать тоже никак не привыкнет к этому!»

– Потому что фактически вы, мисс, еще не взрослая, – ответил Сэм. – И вам до этого еще далеко.

Марсия приняла высокий стакан из рук Кайлы, стараясь не глядеть на нее неотрывно. Но время от времени она исподволь бросала на девочку жадные взгляды. Стуча зубами о край стакана, она сделала несколько глотков.

– Скоро я начну встречаться с молодыми людьми, – сообщила Кайла, развалившись на со седнем стуле. – Оглянуться не успеешь, как станешь дедушкой.