Это проклятое ремесло

Дар Фредерик

Время казалось мне нескончаемым. Наконец в подъезде послышался шум. Я узнал ее скользящие шаги. Она подошла к бассейну и что-то сказала. Я не смог ничего разобрать. Между домом и мной раскинулась тень. Красивая оранжевая тень. Я понял: она раскрыла пляжный зонтик и поставила его так, чтобы он закрыл бассейн.

— Не двигайтесь, я пойду посмотрю из окна, хорошо ли вы скрыты.

— А вы не думаете, что это удивит ваших соседей?

— Нет. Я часто прихожу сюда принимать солнечные ванны и открываю этот зонтик.

— Подождите...

Но мой Сан-Бернар

опять отбыл.

Вот она снова возвратилась. Причем кажется довольной.

— Из дома ничего не видно, — сказала она. — Выходите из бассейна, только не разгибайтесь. Я принесла вам банный халат. Раздевайтесь, я скоро приду...

Снуя взад-вперед, она рискует порвать себе ахиллесово сухожилие. Я протянул себя под кувшинками к краю бассейна, с большим трудом выбрался из водоема и скользнул на асфальт двора.

После водяных насекомых на меня напали муравьи. Я заполз под зонт и начал раздеваться. Куча моей мокрой одежды смахивала на пакет с требухой. Я втиснулся в халат, который затрещал по всем швам, так как был вдвое меньше моего тела. Я порылся в карманах, чтобы собрать бумаги. Деньги промокли. Карта Северной Африки весила два кило! Сохранился только чек благодаря конверту из бристольского картона и целлофановому пакету от моего удостоверения, в который я его засунул. Чек даже не отсырел. Я выжал платок и завернул в него документы.

Девушка опять вернулась. Она принесла термос и флакон одеколона. Протянула мне крышку термоса.

— Выпейте это...

— Что это такое?

— Горячий кофе с ромом, чтобы вы набрались сил!

Может и глупо упоминать об этом, но мне захотелось разрыдаться.

* * *

Мы провели около часа под зонтом во дворе дома. Девушка, пришедшая мне на помощь, была брюнеткой со светлыми глазами, небольшого роста. И неплохо сложена. На вид ей было лет двадцать пять. Я вам повторяю, она не была красавицей, но могла понравиться. В ней был «огонек», как говорят любители собачьих бегов.

Мы вытянулись рядом на большой мохнатой простыни, и я спросил ее в упор:

— Почему вы делаете это?

— Не знаю, — дала она исчерпывающий ответ.

И я понял, что она действительно не знает.

— По радио сообщали о совершенном вами убийстве, — продолжала она. — Полиция думает, что речь идет о шпионаже.

Я снимаю шляпу перед швейцарцами! Благодаря часовой промышленности они сумели создать отличные зубчатые шестеренки.

— Так думает полиция?

— Да. Это правда, что вы шпион?

Слово «шпион» шокирует меня.

Неточно... Я принадлежу к секретным французским службам.

— И вы убили этого человека по приказу своего начальства?

— Позвольте мне отговориться служебной тайной.

Она не настаивала.

— Мы останемся здесь до ночи?

— Нет, скоро по соседней улице будет проезжать «Тур де Сюиз», и все выйдут посмотреть. Тогда вы сможете подняться ко мне.

Какая умная женщина! Я положил голову на согнутый локоть и расслабился, забыв о присутствии романтической швейцарочки. Вдруг она стала трясти

меня.

— Пойдемте. Пора.

— Вы уверены?

— Да... Я живу на третьем этаже... Берите зонт и постарайтесь прикрыть лицо...

Она собрала мою мокрую одежду и завернула в простыню. Мы пересекли двор, чопорные, как послы при вручении верительных грамот.

Вот и лестница... Я в страхе кошусь на массивную дверь: что если кто-нибудь сейчас откроет ее?

Но никто не появляется. Мы взбегаем на третий этаж, перепрыгивая через ступеньки. Я почти врываюсь в квартиру, которая состоит из просторной светлой комнаты, большой кухни, служащей также столовой, и ванной. Я оставил зонт у входа и положил свою одежду в ванную комнату. Она открыла дверь в комнату.

— Садитесь.

Я сажусь на диван лимонного цвета.

— Прилягте, — советует моя маленькая хозяйка, — вы кажетесь очень усталым.

Я действительно подустал. И очень плохо себя чувствую. Я просто разваливаюсь, меня тошнит, и, должно быть, поднялась чертовская температура. Несмотря на такое состояние, я чувствую, что от меня страшно воняет. Малышка протерла меня одеколоном, запах затхлого бассейна был сильнее.

— Скажите, мадмуазель, не могу ли я принять ванну?

— Я хотела вам это предложить...

Она вышла, и я покидаю диван и бреду в ванную. Молодая девушка внимательно смотрит на меня. Ее голубые глаза, кажется, начинают танцевать на лице.

— У вас совершенно разбитый вид!

— Нет, я... Кажется, я заболел в этой гнилой воде!

Вода в ванне горячая. Она обнимает меня, как пуховое одеяло. Я вытягиваюсь, совершенно разбитый. Мое сердце готово разорваться, я задыхаюсь... С трудом поднимаюсь и встаю на пол.

Невозможно переносить давление воды, не смотря на ее нежность и тепло. Она напоминает мне недавнее пребывание в бассейне. Теперь я понимаю, что час, проведенный мной под кувшинками, будет одним из самых жутких часов моего существования. Со временем это перейдет в кошмар.

Я пытаюсь одеть халат, но не могу. Мои движения становятся все более неточными... Все в тумане... Мне холодно, я стучу зубами... Заворачиваюсь в банную простыню и иду в комнату. Малышка уже приготовила постель. Белые простыни ждут меня. Я падаю на них...

— Мне холодно, — я стучу зубами, — мне холодно...

Она набрасывает на меня одеяла... Ничего не помогает... Она дает мне выпить немного спирта.

— Послушайте, — шепчу я, — я сильно заболел... Для вас лучше предупредить полицию...

Я совершенно обессилел и не способен сопротивляться. Ее прохладная рука ласкает мой лоб.

— Не бойтесь ничего, — шепчет она. — Не бойтесь ничего.

Я взаправду заболел. Мне казалось, что я прошел сквозь туннель, пронизанный светом. Я открыл глаза, огляделся, не узнавая помещения. Но что-то оно мне напоминало... Ах, да, комнату малышки!

Она приблизилась со шприцем в руке, решительно сдернула простыню и протерла ледяной ватой мне левую ягодицу. Я попытался протестовать, но почувствовал укол в мягкое место.