Это сильнее всего(Рассказы)

Кожевников Вадим Михайлович

Третий эпизод с «таинственной» русской душой произошел в городе Праге.

Два младших офицера советской армии были расквартированы в домике мастера игольной фабрики, принадлежавшей прежде немцу. Хозяину дома было лет шестьдесят. Седой, толстый, веселый, с золотой цепочкой на выпуклом брюшке,

он проявлял много заботы и внимания к своим жильцам.

Один из офицеров, тяжело раненый в боях за освобождение Праги, недавно выписался из госпиталя и должен был в ближайшие дни вернуться на родину. Ранение сделало его инвалидом. Он редко выходил из дому, поэтому все внимание старика-чеха было обращено на него.

И когда офицер смущенно просил не уделять ему столько забот, чех возбужденно протестовал:

— Вы отдали половину своей жизни ради нас, чехов. Нет, нет, вы не должны обижать меня. Я еще должен подумать, как отблагодарить вас…

За несколько часов до отъезда советского офицера в комнату к нему вошел старик-хозяин и торжественно поставил на пол небольшой, но тяжелый ящик. Лицо старика сияло.

— Вот, — сказал он, показывая на ящик, — теперь вы будете жить счастливо и спокойно. Ваше несчастье больше не будет несчастьем. Теперь вы будете богатым. Вы будете миллионером. — Последние слова он произнес с таким торжественным выражением, будто благословлял юношу на великий подвиг.

— Вы всё шутите, господин Чермак, — улыбнулся офицер.

— Нет, я не шучу, — ответил Чермак и, протянув руку к ящику, тихо и внушительно произнес: — В этом ящике находится полмиллиона швейных иголок. Я беседовал со сведущими людьми, у нас эти иголки стоят дорого: в переводе на ваши деньги — по два рубля штука. Но можно продать и по три

рубля. Вы будете продавать у себя по два рубля. И у вас через месяц будет миллион.

Чермак отступил на шаг, словно отстраняясь от объятий, и скромно добавил:

— Я сказал, что отблагодарю вас, и я это сделал.

Мне не хочется передавать вам слова офицера, обращенные к Чермаку. Не хочется также описывать горечь и отчаяние, которые охватили после этого старика-чеха. И хотя товарищи убеждали юношу, что старик хотел поблагодарить его от души, что он — человек другого мира, юноша, багровея от гнева, говорил:

— Он решил, что я спекулянт, да? Да как он смел мне предложить это! Не желаю я его больше видеть. Идите сами целуйтесь с ним, если хотите.

Конечно, обижаться так горячо на старика, может быть, и не следовало: в самом деле, им руководили самые лучшие побуждения. После отъезда раненого офицера его друзья навестили старика-чеха. Тот был очень расстроен и обижен. И когда ему пытались объяснить, почему так оскорбился раненый офицер его подарком, старик только махал руками и горестно говорил:

— Нет, вы русские — непонятной души люди. Ну, как можно отказываться от богатства, притом, когда человек еще лишен возможности зарабатывать себе на жизнь? Нет, нет, я просто не могу понять этого. Отказываться от богатства! Нет, это невероятно.

1944