Это судьба
Шрифт:
15. МАТВЕЙ
Яна никак не угомонится, и продолжает ходить на работу. Слава Богу, что удалось ее убедить, что пол дня для контроля достаточно, и теперь приходится контролировать, чтобы она ехала домой после обеда. Для этого нет ничего надежнее, чем собственноручно забрать и увезти. Настолько деятельной натурой оказалась моя жена, что иногда даже я не могу ее остановить. Она постоянно что-то рисует. И эти рисунки у нас везде. Она это называет Нейрографикой. Прочитал, что это за зверь, углубляться не стал, это что-то с психологией и подсознанием связано. Но если Яне нравится, пусть рисует. Когда
Теперь этот рисунок красуется на стене в нашей гостиной над камином. Я даже поверил в силу Нейрографики, и благодарен судьбе, что в тот день столкнулся с кудрявым ураганом.
Наблюдаю весь вечер, как Яна сосредоточенно скругляет пересечения в рисунке. И морщится.
– Яна Олеговна, с тобой все в порядке? – начинаю беспокоиться.
– Поясницу тянет, сил нет… И дышать хочется глубоко… Неужели так сопротивление проявляется…
– Может, позвоним врачу? – приподнимаю бровь. Яна задумывается на мгновение, но качает головой.
– Я позвоню Полине, - изрекает Яна с серьезным видом и набирает подругу. – Поля, привет. Не отвлекаю?... Слушай, тут такое дело… А как начинаются схватки?
У меня сердце пропускает удар. Как схватки?! Яна внимательно слушает, кивает, как будто Полина может ее видеть. Вздыхает снова и кривится.
– Да, тянет. Не сильно, как в месячные… Иногда…
Жена переводит глаза на меня, вздыхает снова.
– Да, у нас все готово. Хорошо, спасибо, Поль. Сейчас позвоню… Пока… Полина сказала, что у нее тоже так схватки начинались. Надо звонить врачу, - тут же набирает своему врачу. – Петр Семенович, добрый вечер. Извините, что поздно… Нет, все хорошо. Но, кажется, у меня начинаются схватки. Поясницу тянет, и низ живота немного. Хорошо, через час – полтора будем.
Я, не спрашивая, иду за Яной в комнату, одеваемся молча. Яна сама не своя, вижу, как она волнуется, но мне не говорит. Подхожу сзади, обнимаю ее, кладу руки на живот. Он, как будто по форме изменился… Целую в нежное плечо, не прикрытое одеждой.
– Я так волнуюсь… - наконец, признается Яна. – Вдруг что-то пойдет не так…
– Думай о хорошем, Яна Олеговна…
Первый раз в жизни я не знаю, что сказать… Меня тоже сковало волнение. Мы берем сумку, что собрала Яна заранее, и едем в клинику. Петр Семенович встречает нас у входа, помогает быстро оформить документы. И пока я сижу в коридоре, так как Яна категорически отказалась впускать меня в кабинет, Врач осматривает Яну. Не знаю, сколько сидел так, пялясь на дверь кабинета. Но когда мое терпение дало трещину, и я поднялся, чтобы войти к жене, дверь распахивается, и я ловлю взволнованный, немного дикий взгляд любимой жены.
– Рожаем, - говорит она и входит в мои распахнутые объятия.
– Я с тобой хочу пойти… - шепчу тихо.
– Ну нет, Матвей Сергеевич. Давай ты подождешь, а потом тебя пустят к нам в палату. Петр Семенович сказал, что так можно. Только тебе надо будет надеть халат, шапочку и бахилы. И
– Наконец-то узнаем, кто там прячется, - улыбаюсь блаженно, прикрывая глаза. Яна хихикает, а потом шипит и морщится.
– Яна Олеговна, все готово, - к нам подходит медсестра и уводит Яну, а я сажусь на диванчик и устремляю взгляд в стену. Состояние странное, я слышу звуки, но как-то не четко, словно нахожусь под водой. Передо мной что-то мелькает, но мне нет ни до чего дела… Я не могу даже поймать за хвост мысль, которая крутится в голове. Просто сижу и туплю, пока моего плеча не касается кто-то…
– Матвей Сергеевич, - рядом садится Петр Семенович.- Поздравляю, вы стали папой прекрасной малышки.
– Малышки… - произношу почти шепотом, улыбаясь как душевно больной.
– Да, девочка, здоровенькая, три сто, пятьдесят сантиметров. С Яной Олеговной тоже все хорошо. Сейчас отдохнет, и переведем в палату. Вы можете подождать их там. Юлия Андреевна проводит, - подзывает медсестру, которая приглашает следовать за ней. – Не забудьте надеть халат и бахилы, - напоминает он. Киваю, будто сам себе. Что самое странное, рожала Яна, а я чувствую себя как выжатый лимон. Иду, а ноги меня не слушаются. Как пьяный, честное слово. Дохожу до палаты, облачаюсь в халат, бахилы и шапочку, мою руки в смежной ванной комнате, подхожу к креслу и в прямом смысле падаю в него. Съезжаю так, чтобы затылок лежал на мягкой спинке, и прикрываю глаза. Не знаю, в какой момент, меня вырубает. Просыпаюсь как от толчка. Дверь в палату открывается, и ввозят каталку. Это еще что… Сказали, что все хорошо…
– Не волнуйтесь, просто так положено. После родов несколько часов нужно лежать… - медсестра успокаивает меня и помогает Яне переместиться на больничную кровать. Яна улыбается, смотрит мне в глаза. Уставшая, но такая красивая…
– Она такая красивая… наша дочка… - по ее щекам катятся слезы. Присаживаюсь рядом, стираю влагу с щек любимой женщины.
– Я так тебя люблю, - говорю шепотом, но Яна слышит. – И дочку тоже, хоть и не видел ее еще. Никогда не думал, что буду любить столько женщин одновременно, а теперь вон что… Мама, ты, и наша малявка… Как назовем?
Яна улыбается, пожимает плечами.
– Ну ты же выбирала имена…
– Имена выбирала, но когда увидела малышку, поняла, что ни одно из них ей не подходит… Знаешь, у нее волосики на темечке… Темненькие такие, кудрявятся, - Яна опять начинает ронять слезы, и я понимаю, что тоже плачу. В носу начинает щипать, от чего я прихожу в полную растерянность. Яна проводит пальцами по моей щеке, и в этот момент раздается тихий стук в дверь, и в палату входит медсестра. В ее руках маленькая каталка с прозрачными бортиками. Господи, внутри лежит маленький сверток. Нет, не маленький, он крошечный…
Я встаю, чтобы лучше рассмотреть малышку. Она спит, во сне морщится чему-то. Кожа красноватая и припухшая, но я читал, что это нормально.
– Она такая крошечная… - выдыхаю, боясь прикоснуться. Медсестра приходит на помощь и подает мне малышку, показывает как правильно взять. Стою и не дышу. Это так… Волнительно? Я не знаю, как описать то, что чувствую. Это абсолютная любовь, безграничная…
– Я люблю тебя, - шепчет тихо Яна, но я слышу и перевожу на нее взгляд. Присаживаюсь на кровать, вздыхаю. Улыбаюсь.