Родиться,любить,умереть —программа почтимотыльковая.А ежели жизньпустяковая,то даже не страшностареть.Порядокпредсказан судьбой.Да вы это сами увидите,когда —обязательно! —выйдетес последним глаголомна бой.Родиться,любить,умереть…И самые гордые головысклоняютсяперед глаголами,которых нельзяодолеть.А этот последний глагол,покрытыйизвечною тайною,—он все-таки станеткогда-нибудьпоследними
главным врагом!
"Если б только люди жили вечно..."
Ю. Бондареву
Если б тольколюди жили вечно,это было быбесчеловечно…Как узнать,чего ты в жизни стоишь?Как почуять,что такое риск?В море броситься?Так не утонешь!..На костер взойти?Так не сгоришь!..Поле распахать?Потом успею…Порох выдумать?А для чего?Наслаждались быленивой спесьюпленникибессмертья своего.Ничего они быне свершили!Никогда бне вылезлииз тьмы.Может, самый главныйстимул жизнив горькой истине,что смертнымы.
РОДНИК
Обернутьсяна журчанье родника!наклонитьсянад нежданною водой.Родничок всего-то —с детскую ладонь.И как детская ладонь,водасладка…Безымянный,неприметный родничок.Он и сам-то вряд ли знает,что течет,и совсем не понимает,для чего…Ты, наверное,забудешьпро него.Ты, конечно,проживешь без родника.А для леса он —как жилка у виска.
ПТИЦЫ ПРИЛЕТЕЛИ
Все сегодня очень рады!Эту радостьскрыть нельзя.Вывешены транспаранты:«Птицы —лучшие друзья!..»Будетцелую неделюпродолжаться тарарам.«Прилетели,Прилетелиптицыиз далеких стран!..»«Наши птицы дома,дома…»Все для них уже готово,—и солнце подобревшеенад голыми садами,и новые скворечникис разинутыми ртами…Птицв газетах привечают,их оркестрамивстречают.Многоптичьих новостейв передачах для детей:«У Горячего Ключа в полевиделиграча!Шел он,глаз лаская…»Радость-то какая!..«А вчераскворец надменныйчистилперышки свои!..»…Сразукак-то незаметныснегирии воробьи.Ну, еще бы!Ведь онивроде и не птицы.В эта праздничные –днинечем имгордиться:не улетали никуда.Перетерпели холода.Жили-поживали.С нами зимовали.
О МАСТЕРАХ
Мир стареетв былых надеждах.Но сегодня,как и вчера —на плечахэту землю держати несут на себемастера!Мастера.Профессионалы.Те, что в жизни постичь смоглищедрость камня,душу металла,свежесть формулы,нрав земли.Мастера.Мастаки.Умельцы.Понимающие до глубинмеханизмстанка или сердца,ход смычкаили гул турбин…Руки вещие простираяк перекресткамзвездных миров,времядвижется мастерамии надеетсяна мастеров!К ним взываетнощно и денно…Только —дьявол ее возьми! —приблизительностьовладелаторопящимися людьми.Что-то учат,о чем-то знают,в общем — сеют,в среднем — стригут.Приблизительнообъясняют.Относительноберегут…Приблизительное уменье,как сварганенный наспехдом,—если даже не мститнемедля,то обрушиваетсяпотом!Откликается послежестко,все порывысводит на нет…Мирпогибнет не от обжорства,не от кознейчужих планет,не от засух,не от морозов,не от ядерныхсверхатак,—он погибнет,поверив в лозунгдобродушный:«Сойдет и так!..»Расползающееся в атмосфереиз
квартир,контори дворовгромовое:«А нам до фени!..»наступаетна мастеров!..А они стоят,будто крепости,в правотесвоего труда.И не могут иначе.И требуютсясрочно!спешно!всюду!всегда!
МАРК ШАГАЛ
Он стари похож на свое одиночество.Ему рассуждать о погодене хочется.Он сразу — с вопроса:— А Вы не из Витебска?..—Пиджак старомодныйна лацканах вытерся…— Нет, я не из Витебска…—Долгая пауза.А после — словамонотонно и пасмурно:— Тружусь и хвораю…В Венеции — выставка…Так Вы не из Витебска?..— Нет, не из Витебска…—Он в сторону смотрит.Не слышит,не слышит.Какой-то нездешней далекостьюдышит.Пытаясь до детствадотронуться бережно…И нету ни Канн,ни Лазурного Берега,ни нынешней славы…Светло и растерянноон тянется к Витебску,словно растение.Тот Витебск его —пропыленный и жаркий —приколот к землекаланчою пожарной.Там свадьбы и смерти,моленья и ярмарки.Там зреютособенно крупные яблоки,и сонный извозчик по площади катит…— А Вы не из Витебска?.. —Он замолкает.И вдруг произносит,как самое-самое,названия улиц:«Смоленская»,«Замковая».Как Волгоюхвастает Видьбой-рекоюи машетпо-детски прозрачной рукою…— Так Вы не из Витебска…Надо прощаться.Прощаться.Скорее домойвозвращаться…Деревья стоятвдоль дороги навытяжку.Темнеет…И жалко,что я не из Витебска.
"Непонятны голоса Галактик..."
Непонятныголоса Галактик,различимые едва-едва.Непонятно,кто и как наладитпроизводство антивещества.Смотрит в небо жерло телескопа,от земных волненийотстранясь.Звездымы поймем еще не скоро,—слишком далекоониот нас!..А на кухнев крутобокой мискетесто ждет,чтоб хлынуть через верх…Женщина хлопочет.Самый близкий,самый непонятныйчеловек.
"Вновь нахлынул северный ветер..."
Вновь нахлынулсеверный ветер.Вновь весназаслонилась метелью…Знаешь,понял я, что на светемыне существуем отдельно!Мы уже —продолженье друг друга.Неотъемлемы.Нерасторжимы.Это — труднои вовсе не трудно,Может,мы лишь поэтомуживы…Сколько раз —(я поверить не смею)не случайнои не на выносболь твоястановилась моею,кровь моя —твоей становилась!..Только чаще(гораздо чаще!),поднимаясьпосле падений,нес тебе ясвои несчастья,неудачи неси потери.Тынауку донорствазнала,ты мне выговоритьсяне мешала.Кровью собственнойнаполняла.Успокаивала.Утешала…Плыл закат —то светлей, то багровей…И с годамиу нас с тобоюстала общею —группа крови,одинаковой —группа боли.
"Ковентри, Герника, Орадур..."
Ковентри,Герника,Орадур.Это ветер памяти подул…Кто забылпро эти города,пусть не удивляется,когданебо полыхнет над головой,вскрикнет и обуглится земля,будут слезы — зря,и стоны — зря,—мертвымпозавидуетживой!«Да за что?!Да я-то тут при чем?!.»…Потерявший память —обречен.
ПЕНСИОНЕР
Он во дворе,машинами пропахшем,пасет внучат, пока не надоест.Ему кричат таксисты:«Эй, папаша! Скажи, будь другом,где шестой подъезд?..»Он о футболеговорит со мною.Он кажется худеесо спины……За этою невзрачноюспиною —двереволюциии тривойны.
