Это все нереально! (сборник)
Шрифт:
— И как я могла попасться на такую банальную уловку, как неприятности на работе?
— За твоё постоянство я тебе и л у блу. — Децербер послал Алли воздушный поцелуй.
Русалка громко хмыкнула и демонстративно отвернулась.
Децербер не обратил на это внимания.
— С тобой, дорогая, всегда можно быть уверенным в одном.
— В чём же?
— В том самом. Ты, кстати, была, как обычно…
— Ой, Децербер, ради Повелителя [16] ,
16
Повелитель — владыка (см. [6]) Ада . Ад — город-государство в Нереальности. Режим правления: авторитарная демократия.
Пёс пожевал губу и выпустил в потолок сначала струйку, а потом целый поток дыма. Источником того служила одна из трёх нескончаемых сигар, с которыми Децербер ни при каких обстоятельствах не расставался.
— Насчёт твоего совета… — сказал он.
— Тебе не хватило?! — Русалка обернулась, но её лицо не выглядело рассерженным. Усталым, только по-прежнему заинтересованным — так следовало бы сказать.
— Малютка, ну, ты обо мне совсем какого-то такого мнения, от которого мне даже неуютно делается.
— А-я-яй, мой маленький стесняшка.
Алли наклонилась и поцеловала Децербера. Одна голова ответила на поцелуй, но отчего-то меланхолично. Остальные две задумчиво глядели в потолок.
— Что это с тобой? — несильно, однако встревожилась Алли.
Пассивность, даже небольшая, обычно не была свойственна горячему парню Децерберу.
— Я о работе… У меня серьёзно с ней нелады — серьёзные нелады.
— Что, начальник застукал с уборщицей?
— Да неэт, — отмахнулся Децербер. — Наш начальник меня не беспокоит: он сам спокойный парень. Работает, конечно, но это порок всего современного поколения.
— А ты свободен от пороков, милый мой Децерберушка.
Пёс, как он поступал в подобных случаях, пропустил колкость мимо ушей. Мимо каждого из шести в отдельности и мимо всех вместе взятых.
— Но вот наша работа… она настораживает.
— Ты о чём? — Теперь насторожилась Алли.
— И маленький, незаметный босс, который эту работу разруливает, совершенно с ней не вяжется.
— Да о чём ты…
Децербер протянул лапищу и нежно прикрыл переводчик Алли. Слова русалки превратились в невнятный бубнёж.
— Тише, сладкая. Мы в кладовке, но на работе.
Пёс убрал руку.
Алли в удивлении округлила и без того большие и круглые, как телескопические линзы, глаза.
Децербер принялся ей объяснять и, поскольку был прирождённым рассказчиком, делал это, безусловно, заговорщицким шёпотом:
— Оглянись вокруг: отовсюду прёт странность…
Алли послушно оглянулась. Задняя стенка, уставленная от пола до потолка зелёным горошком, не показалась ей странной, ведь они с Децербером находились на складе. Горошек, правда, был трансформирующийся и в любой момент мог во что-нибудь превратиться. Скажем, в арбуз у вас в животе. Но всю ответственность брал на себя покупатель: продавец и производитель освобождали
— Не вижу ничего странного, — сказала Алли, не отрывая пристального взгляда от Децербера, — не считая одного пса с криминальными наклонностями, почему-то работающего в самой престижной фирме…
— Видишь! Вот и странность номер раз!
— …в самой престижной фирме по производству ракушек.
— Ещё одна странность. — Децербер прищёлкнул пальцами. — Кому нужны эти долбаные ракушки?
— Они не долбаные — они очень хорошие, качественные…
— Они ужасные и по большей части бракованные. Но наша фирма единственная, которая их производит…
— …а потому, — закончила Алли, — они лучшие. Не так ли?
— Где ты научилась мужской логике и куда ты девала свою женскую?
— А будешь грубить… — Алли поджала губки.
— Да ладно, не буду, не буду. — Децербер примиряюще похлопал её по попке. — А то ещё поссоримся. Хотя мириться я люблю.
— Деце…!
— Но ракушки и моё назначение — это мелочи. Посмотри лучше на нашего шефа, Алька.
— Алька?
— Нет, ты посмотри. Вот, гляди.
Децербер уступил ей место перед дверью.
Алли подошла, нагнулась к замочной скважине и увидела неторопливо вышагивавшую по коридору фигуру. Фигура была октаногом, поэтому выхаживала не только неторопливо, но и неуклюже. Октаног зачем-то носил шляпу — наверное, считал, что в ней выглядит солиднее.
«На самом деле, — подумал Децербер, — на фоне этой шляпы все остальные выглядят солиднее».
Тем не менее, Дравог Ктулха — так звали октанога — носил шляпу и не снимал её даже в помещении. И это несмотря на его манию всех и каждого учить правилам приличия, иногда — собственного сочинения.
— Погляди на шефчика повнимательнее и ответь мне, Алли: может такое существо быть владельцем и руководителем завода по производству ракушек? Ох. Конечно же:
— да.
— нет.
Алли как-то странно поглядела на Децербера.
— Что ты хочешь сказать, мой горынчик?
— Только тихо, никому не говори, — как профессиональный шпион, прошептал Децербер. Затем, чтобы увеличить конспиративность, прикрыл ладонью рот и ещё тише произнёс: — Это заговор. — И резко отнял ладонь.
Алли отшатнулась и упёрлась в дверь.
— Спокойнее, спокойнее, — без лишних эмоций и на нормальной громкости сказал Децербер. — Я понимаю, это шок, но надо уметь…
— Какой заговор?! — вскричала Алли.
Децербер приложил палец к губам.
— Тише, моя рыбка…
— Какой заговор, ты, идио…
— Нет-нет, сейчас не время для заигрываний, дорогая.
— Какой-такой заговор?! А?
— Не кричи, и я объясню. Ты натура темпераментная, но сдерживай себя, пожалуйста, пока мы в кладовке. Даже у бобов есть уши. — И Децербер кивнул на стену из банок.