Это всегда был ты…
Шрифт:
— Да в том-то и дело, что я не знаю! Если б твоя сестра была здесь, мы, конечно, смогли бы разузнать больше. Я попросила ее немедленно приехать.
Это известие даже Эйдана застигло врасплох. Он протянул руку к буфету, чтоб налить виски, но остановился и нахмурился.
— Ты попросила Мариссу раньше вернуться из свадебного путешествия? Я правильно понял?
— Ну, она же лучшая подруга этих девушек.
В гостиную вошел его брат Эдвард, и Эйдан обменялся с ним озадаченным взглядом.
— А, ну тогда все совершенно
— Представь себе, она даже не упомянула про мою просьбу в своем следующем письме. Одни сплошные восторги по поводу необыкновенной красоты пейзажей Оттоманской империи.
Эдвард фыркнул достаточно громко, чтобы мать его услышала.
— Молодец! Это говорит в пользу нашей сестры. Умница!
— Барон, — приструнила его леди Йорк. — Прекратите язвить. Если б вы только приказали Гарри все рассказать нам, он бы наверняка послушался.
— Знаешь, дорогая, — отозвался Эдвард, протягивая руку мимо Эйдана, чтобы стащить виски, которое тот налил. — Я и сам вроде не дурак, поэтому не собираюсь ничего подобного предпринимать.
Мать подхватила юбки и решительно промаршировала к двери, похоже, забыв, как была рада видеть своего дорогого младшего сына.
— Вы все такие упрямые! — Она уже почти скрылась за дверью, но в последнюю секунду развернулась со счастливой улыбкой на лине. — Эйдан, насколько ты приехал? Я бы хотела устроить праздничный обед в твою честь.
— Боюсь, только на день. Я же навещал вас меньше трех недель назад, так что вряд ли стоит отмечать мой приезд, дорогая.
— Для меня это всегда большая радость, Эйдан. Ты же знаешь.
Высказав эту ободряющую истину, она ушла, оставив братьев молча таращиться на пустой дверной проем. Это был излюбленный способ их матери удаляться из комнаты.
— М-да, — пробормотал Эдвард через минуту после того, как ее шаги стихли. — Почему ты вернулся так скоро?
Эйдан налил себе другой стакан и плюхнулся в кресло.
— Мне сказали, тут критический случай.
— Не припомню, чтобы такая причина когда-то приводила тебя домой.
Он махнул стаканом, соглашаясь.
— Что верно, то верно. Мне надо кое-что забрать.
— Ты вполне мог просто изложить просьбу в письме.
— Нет, я не мог поручить это никому.
Эйдан помолчал, пока они оба цедили виски.
— Значит, твое дело в Халле прошло хорошо?
Эйдан прекрасно сознавал, как и всегда, что его отношения с родными сократились до вежливых и сдержанных разговоров. Не то чтобы он этого хотел, просто как- то так само получилось. Первый год он был так страшно зол. На себя, на свою семью и на весь этот треклятый мир. И вместо того чтобы рассеяться, это чувство со временем запряталось глубже, как барсук, зарывающийся в нору. Он использовал его как баррикады, дабы удерживать всех на расстоянии, но как быть со случаями вроде этого, когда так нужен кто-то рядом?
Он скучал по Эдварду,
— Только ничего не говори маме, пожалуйста, — предупредил он.
— О чём же я должен молчать? — спросил Эдвард, откинув голову на спинку кресла.
— Все слишком серьезно.
Глаза Эдварда медленно открылись, и он поднял голову и встретился со взглядом Эйдана.
— Слушай, хватит тянуть кота за хвост.
Эйдан тут же пожалел, что затеял этот разговор. Он и не предполагал, как это будет трудно. И опустил глаза в стакан, словно надеялся найти там ответы на терзающие его вопросы.
— Она не умерла, — пробормотал он.
— Да кто же это, наконец?
— Кейти.
Глухой стук последовал за этим словом. Стакан Эдварда выскользнул у него из пальцев и приземлился на ковер.
— Что ты сказал?
— Кейти жива.
— Но… я не понимаю.
— Я тоже, но это так.
— Она спаслась во время кораблекрушения?
Эйдан наконец нашел в себе смелость встретиться со взглядом брата.
— Не было никакого кораблекрушения. Ее отправили в Индию, чтобы выдать за какого-то богатого плантатора, и она вполне благополучно добралась туда. Родители Кейти солгали мне.
На лице Эдварда было написано такое же смятение, какое царило в душе Эйдана.
— Но зачем?
— Понятия не имею. Она утверждает, что ничего об этом не знала. Возможно, они сделали так потому, что я упорно являлся к ним домой, желая увидеть ее, и меня надо было отогнать как назойливую муху. А может, тем самым хотели скрыть позор семьи, что продали дочь какому-то фермеру без имени, но с кучей денег.
Брат подался вперед, широко раскрыв глаза.
— Постой-ка. Так ты видел ее?
— Воплоти. Она держит кофейную лавку в Кингстон-апон-Халле.
— Кейти Тремонт? Держит лавку? Ерунда какая-то.
— Да нет, — возразил Эйдан. — Это правда. И она больше не Кейти Тремонт. Она теперь миссис Кейт Гамильтон.
— О! Нуда, разумеется.
Брат был явно потрясен.
— Я должен просить тебя никому об этом не рассказывать. Ее семья не знает, что Кейти вернулась в Англию.
— Эйдан… — Голос Эдварда сделался неровным и сиплым. — Если б это говорил мне не ты, я бы не поверил ни единому слову. Почему она не известила своих родных?
Тот пожал плечами.
— Ее отец умер в прошлом году.
Он не испытывал никаких эмоций, говоря эти слова. Так долго ненавидел этого человека, но сейчас не чувствовал ничего.
— Да, но мать не видела дочь десять лет! И брат ее теперь граф.
— Я представления не имею почему, Эдвард. Кейти попросила меня не воскрешать ее, и я согласился.
— Господи Иисусе, — выдохнул Эдвард. — Кейти Тремонт жива. А ты… что ты собираешься делать?
— Она замужем. Ее муж пока еще в Индии, но скоро приедет в Лондон.