Это всегда был ты…
Шрифт:
— Злыдня, — проворчала Кейт плите, поднесла обожженный палец ко рту и лизнула, чтобы утолить боль.
Пламя теперь было слишком высоким, но колбаски наконец-то жарились. Ткнув их длинной вилкой, она мысленно взмолилась, чтобы на этот раз все было как надо.
Какой изнуряющий ужасный день! А ей еще предстоит подготовить доставку для кофейных зерен «Оленьего рога», одной из лучших гостиниц города и ее первого крупного клиента. Она чуть не забыла об этом. Лишнее доказательство того, что из возвращения
Она сердито ткнула колбаску, и та в отместку откатилась и показала сгоревшую до черноты нижнюю сторону. Кейт в расстройстве вскрикнула, потянулась к ручке сковороды… и вспомнила в самый последний момент, что надо обернуть ее тряпкой, чтобы не обжечься.
— Ха! — Она торжествующе схватила тряпку, нелепо гордая тем, что вовремя спохватилась и не обожгла в очередной раз ладонь. — Я гораздо умнее вас всех, вместе взятых, — самодовольно улыбнулась она… колбасе, плите и всей кухне.
Мужское покашливание мигом отрезвило ее, и она резко обернулась, стискивая тряпку в руках перед грудью, словно щит.
— Дверь была открыта… — Эйдан махнул в сторону проулка.
Кейт закрыла рот и сердито зыркнула на него. Что он здесь делает, занимая слишком много пространства в ее крошечной кухоньке?
— Ты же должен был вернуться только завтра, не так ли?
Он выглядел таким же усталым, какой она чувствовала и себя. Легкая морщинка пролегла между бровями, большой красивый рот сжат от напряжения. А эти сильные плечи на вид твердые, как скала.
— Я… — Он помялся, сцепил руки за спиной и бросил взгляд на дверь. — Я не мог ждать до завтра, Кейти. А ты?
Она постаралась не обращать внимания на светящуюся в его глазах боль.
— Мужчине нельзя находиться у меня в магазине после закрытия. Это неприлично.
— Тогда, может, поедим в таверне?
— Как ты видишь, я уже приступила к обеду.
Эйдан недоуменно вскинул бровь. Его ноздри расширились, и он покачал головой:
— Полагаю, тебе все-таки надо перекусить.
Кейти открыла рот, чтобы снова возразить, но тут ее нос уловил едкий запах горящего жира, и она застонала от досады.
— О нет!
Развернувшись к плите, она сдернула сковородку с огня — как ни странно, используя тряпку, — и с грохотом шмякнула ее на холодную сторону плиты. Колбаски были черными и хрусткими, завитки дыма поднимались от сковородки. Глаза ее сузились, руки сжались в кулаки.
— Так все-таки таверна?
Кейти без колебаний велела бы ему убираться, если б в его голосе был хотя бы намек на насмешку, но ничего подобного она не услышала. Приказав себе успокоиться, она медленно выдохнула, прежде чем повернуться к нему.
— Нет!
Тон ее был грубым, но по крайней мере она не кричала и не топала ногами, несмотря на то
Челюсти его сжались, но он оставался внешне невозмутимым.
— Ладно! Но ты говорила, что здесь неподалеку есть парк. В ближайшие полчаса еще не стемнеет. Мы могли бы немного прогуляться.
Она поймала себя на том, что смотрит на его макушку. Каштановые волосы теперь были короче, но выглядели такими же мягкими и похожими на соболий мех, как и раньше. Откуда ни возьмись в голове всплыло воспоминание: вот ее пальцы сжимают густые пряди, когда он склоняется над ней…
— Просто пройдемся, — прошептал он. — Пожалуйста!
— Мне понадобится накидка. — Она намеревалась бросить это резко, но не получилось. — С твоего позволения.
Она бросила тряпку на маленький столик, закрыла плиту и невозмутимо поднялась по лестнице. Но как только закрыла за собой дверь наверху, вынуждена была прислониться к ней и судорожно перевести дух.
Она забыла. Она все забыла, и это было хорошо. Не помнить! Не знать его! Вынести все это выше ее сил. Эйдан теперь был для нее призраком, и ей необходимо, чтобы он в таком качестве и оставался.
Поэтому она сняла с себя фартук, сложила его и медленно прошла через комнату, чтобы взять перчатки и накидку. Она прогуляется с ним, и на этом точка. Нельзя ворошить прошлое!
Горло у нее так пересохло, что, спустившись по лестнице, она не могла произнести ни слова. Он предложил руку, и ей ничего не оставалось, как принять ее, хотя соприкосновение вызвало в душе тревожный трепет и заставило порадоваться, что по крайней мере она в перчатках. Эйдан был без перчаток, заметила она, взглянув на его загорелые руки.
Она не позволяла себе вспомнить их.
Они молча прошли полпути к парку, прежде чем он, кашлянув, нарушил молчание, повисшее между ними.
— Ты жила на Цейлоне?
Она покачала головой и почему-то солгала.
— В Индии.
Цейлон, в конце концов, маленький остров, и там она может быть известна как убийца. Нельзя, чтобы Эйдан что-то узнал.
Молчание вновь вернулось. Кейт сделала сознательное усилие расслабить пальцы, сжимающие его руку.
— Значит… это там ты научилась хорошо разбираться в кофе?
— Да, у моего му… — Проглотив неудобное слово, Кейт прокашлялась. — Я жила на кофейной плантации.
— Ты вернулась в Англию недавно?
— Несколько месяцев назад. Собственно, как только смогла.
— Тебе не нравилась Индия?
Это вызвало у нее нервный смешок. Эйдан искоса взглянул на нее, но она поспешила продолжить, не дав ему расспрашивать дальше.
— Мне не нравилась жара.
— И поэтому ты вернулась?
Ну теперь самое время. Кейт без колебаний выдала свою историю: