Это всегда была любовь
Шрифт:
Я опираюсь на раковину, медленно и глубоко дышу, стараясь успокоиться. У меня действительно нет другого выбора, кроме как сбрить все до конца. Ной прав: в таком виде мне никуда не выйти. Если бы я начала брить сбоку, то тогда бы получился undercut [4] , а теперь ничего не выйдет. Я считаю до трех, снова подключаю прибор к сети и включаю его.
Просто сделай это, Обри!
Без дальнейших раздумий начинаю сбривать с головы следующую полоску волос, хотя внутри меня все воет от боли и обиды. Оказывается, это не
4
Женская стрижка с выбритыми висками и затылком, волосы на макушке остаются длинными.
Как мне хотелось, чтобы Айви была сейчас здесь. Несмотря на то, что мне неудобно просить приехать ее от болеющего отчима, я очень рада, что она скоро будет тут.
Слышу, как Ной возится на кухне, потом его неуверенные шаги затихают возле ванной.
– С тобой все в порядке?
– Да. Думаю, что да, но, Ной, я…
Боже мой, я не могу просить его об этом. Мы же практически не знаем друг друга. Вдох-выдох, стараюсь оценить свои возможности. Мне надо было просто дождаться Айви. Или…черт!
– Я… мне нужна помощь.
– От меня? – судя по его голосу, он ошарашен этой просьбой.
– Нет, от какого-нибудь другого Ноя, – закатываю я глаза.
Он распахивает дверь и очень осторожно выглядывает из-за нее. Если бы ситуация не была такой ужасной, то я бы рассмеялась.
– Я не везде могу достать, да и руки уже устали. Лезвия машинки тупые, их, наверное, уже целую вечность не смазывали, а я… Можешь попробовать? – я умру от стыда, если он продолжит так смотреть на меня.
– Ты хочешь, чтобы я побрил тебе голову?
Этот встречный вопрос вызывает у меня ужас. Честно говоря, никогда в жизни не думала, что кто-то когда-нибудь спросит меня о подобном. Мне и так тяжело просить его, так что мог бы не принимать столь драматичный вид. В конце концов, это моя голова, не надо крутиться вокруг да около.
– Черт возьми, еще ни одна женщина не требовала от меня ничего подобного, только не побрить ее волосы. Это как-то… блин.
Ла-ла-ла-ла… Мне совершенно неинтересно знать, о чем его просили другие. Я со стоном сую ему в руку машинку, пододвигаю табуретку, предварительно убрав стоящую на ней коробку, и сажусь, чтобы облегчить ему задачу.
Он вздыхает и говорит: «Ладно, я справлюсь». Затем включает машинку и встает позади меня.
Хоть я и сама попросила Ноя именно об этом, неожиданно вздрагиваю, когда он проводит машинкой по волосам первый раз. «Он сводный брат Айви, – повторяю я себе снова и снова. – Ной милый, может быть, немного сумасшедший, но совершенно безобидный. Мне не стоит его бояться. Он беспокоится и хочет помочь мне. Кроме того, он знает, что Айви скоро приедет. Мы недолго будем одни. Его прикосновения и руки не похожи на те, с фотографии. Эти руки, которые… которые…»
Тут кончики его пальцев касаются моего затылка. Прежде чем
– Просто, я… я, кажется, не могу, не получается.
Ной останавливается и задумчиво смотрит на меня, затем хмурится. Машинка гудит, и мне хочется, чтобы он отключил ее.
– Спасибо, что попробовал, – быстро произношу я.
Ной не убирает машинку из рук. Он продолжает хмуриться, а затем успокаивающе показывает открытую ладонь.
– Может, будет лучше, если я открою дверь, что думаешь? Здесь чертовски душно. – После этих слов Ной распахивает дверь ванной, и я сразу же понимаю, что мне становится легче дышать. Это безумие какое-то, откуда он знает, что у меня клаустрофобия?
– Садись лучше лицом к выходу, так ты сможешь видеть улицу, и тебе будет легче. – Он отодвигается в сторону, чтобы я могла пройти мимо него в узкой ванной, не коснувшись. Боже мой, неужели настолько заметно, что я встревожена? Ладно, это глупый вопрос. Я только что сбрила волосы, ясно, что у меня не все в порядке.
Я закусываю нижнюю губу, расправляю плечи и снова сажусь на табуретку. Мое тело напрягается так, словно я жду, что Ной вот-вот заколет меня самурайским мечом. Все мои чувства сосредоточены на его действиях. Я слышу, как он медленно приближается, толкает меня в спину коленом, потом быстро убирает его, бормоча извинения. Ной касается моей головы сначала пластмассовой ручкой машинки, чтобы я привыкла. Когда же машинка начинает движение лезвием по голове, я сжимаюсь в комок. Остатки волос соскальзывают с плеч. Теперь машинка лишь тихо жужжит, потому что большая часть волос уже сбрита. Я опираюсь обеими руками на табуретку. Так я могу быстро оттолкнуться и убежать, если это будет необходимо, но этого не требуется. Движения Ноя неторопливы, спокойны, и это спокойствие постепенно передается мне. Медленно и с легким нажимом он аккуратно сбривает волосы по всей голове. Когда он подходит, то просит меня наклонить голову вперед. Я делаю, как он говорит, и смотрю вниз, на колени.
– Мне нужно встать впереди тебя, а то не видно. Не возражаешь?
– Нет, – внутренний голос, наоборот, кричит: «Да»!
Пояс его джинсов задевает мое правое плечо, когда он протискивается мимо. Теперь Ной стоит прямо передо мной, и, черт возьми, у меня начинается паника. Он занял место как раз между дверью и мной. Я сосредотачиваюсь и стараюсь дышать медленно и глубоко, чтобы перестать паниковать, но живот и промежность Ноя находятся в непосредственной близости от моего лица. Я пересчитываю пуговицы на его джинсах. Целых четыре штуки.
– Мне нужно убрать волосы за ухом, я отодвину его, хорошо?
Я сглатываю.
– Хорошо, – задохнувшись, произношу я.
Ной медленно поднимает левую руку, прикладывает два пальца к моей голове, чтобы наклонить ее в сторону, затем аккуратно отгибает ухо.
Мои пальцы сжимаются вокруг сиденья, и я задерживаю дыхание, потому что ему нужно сделать несколько заходов, чтобы убрать все волосы.
Каждый раз, когда он поднимает руку, чтобы перенести машинку, его футболка скользит вверх, и я вижу татуированную кожу над поясом брюк. Пытаюсь расшифровать написанное, но местами все очень нечеткое, поэтому получается прочитать только несколько слов.