Это я, Эдик
Шрифт:
Вскоре я миновал распахнутые настежь и откровенно ржавые ворота из дырявой металлической сетки. Рядом с ними стояла будка привратника, или кого там они держали у входа… Я заглянул в прокопченное оконце и разглядел закутанную в тулуп, сгорбленную фигуру. Человек ковырялся кочергой в углях.
Я постучал в окошко и обошел халупу в поисках двери, после чего вломился внутрь с шокером наперевес.
– Заходи, погрейся, путник, – величаво прошамкал седой шейх. – Да спрячь оружие-то, детишки сюда не ходят… Кипяток будешь?
– Еще чего. Может, там ядовитое лекарство?
– Ну, как знаешь, а я побалуюсь.
Благообразный
– Чтой-то мне твоя рожа знакома, – прищурился шейх.
– Сюда пялься, на телку! – осадил я его, пока он не вычленил из своих старых мозгов очередной миф о виртуальном Эдике.
Вообще, я реально опасался, что сейчас какая-нибудь гнилая херь начнет лезть мне в башку, чтобы оккупировать изрядный ее кусок. Как поступить в таком случае, я пока не решил. Точнее, придумал поглядеть, что за беда мне грозит, а потом уже сматываться.
– Эту-то? Ну, была тут такая с месяц назад…
– Чего хотела, отвечай как перед кади!
– А документ у тебя есть, красен молодец? Может, ты басурман беспаспортный.
– Вот привереда. Видишь же, честный человек явился, даже бить не стал, а не веришь. Эх, ветераны!
Лицензия рафинада, естественно, у меня всегда при себе, так же как и удостоверение личности с персональным чипом и прочей биометрией. Сомневаюсь, правда, что старый хрен мог проверить подлинность моих корок. Ну, харю-то всяко сличить в состоянии, не инвалид по зрению.
– Ага, – радостно вскричал дедок. – То-то я смотрю, рожа мне твоя знакома. В запрошлом же году у нас были, чего еще надо? А эскорт ваш где, побоялся?
– Что ты несешь, старый пердун?
– Дак ты же с инспекцией к нам прибыл, мил человек.
– Вот заладил! Что за деревенский лексикон? Телку я эту ищу, ясно тебе? Подруга это моя, пропала вот где-то в этом районе, может, даже в твоем густом лесу.
– Не заливай! Тута вон что написано? – И гнусный старикашка сунул мне под нос мое же удостоверение.
Он меня положительно взбесил, но я все же успел заметить (прежде чем высказать, что я думаю о нем и его сторожке) в собственной корке рафинада нечто странное. В общем, гневные слова застряли у меня в глотке. Я схватил ксиву и вперил в нее обезлинженный взгляд – то есть самый что ни на есть незамутненный. И что, вы думаете, там значилось? Ни за что не догадаетесь, так что расскажу своими словами.
Однако снимок дабиром я сделал. Другие дело, что по возвращении домой (я таки вернулся!) на нем имелось тривиальное изображение моей корки рафинада. А в тот момент, в этой долбаной сторожке, я увидел следующее (на четырех языках написанное): «Ассоциация защиты прав малолетних мутантов. Ведущий мухтасиб Эдуард Тан-Бердыевич Кулешов». Адрес, канал связи и все такое также имелись, не подкопаешься, про голо-печать я уж и не говорю. Короче, корка была высший класс, не чета моей рафинадовской – и цвета приятнее, и дизайн, и логотип европейской головной конторы. С такой ботвой и за границей не стыдно.
Но откуда у меня удостоверение инспектора?
– Что за хрень? – промямлил я и растерянно уставился на старикашку.
Само собой, в мозги полезла чужеродная муть, будто только и ждала момента, когда я слабину дам.
– Сядь-ка,
Я сел-таки на колченогий табурет и принял из шершавых стариковских ладоней железную кружку с порядком сбитой синей эмалью. Сами понимаете, ощущения у меня были весьма поганые. А с другой стороны… Владелец такого удостоверения – наверняка человек обеспеченный, побывал в европах и других местах… И он – это я? Неудивительно, что опухоль в мозгу не показалась мне отвратительной. Напротив, я захотел уточнить, что за парень этот «ведущий мухтасиб» Э. Кулешов.
Задумка слинять при первых признаках перерождения не сработала, я остался на месте и спросил:
– Так что там с этой бабой? Видал ее, говоришь?
– Помню, как же. – Он повертел голограмму в узловатых как корни пальцах и вернул ее мне. – Прошла и не вернулась…
– Это как?
– Ну, через другие ворота выперлась, наверное! Или вообще через дыру в заборе, чтобы покороче было. Тут их не счесть, дырок-то.
– А мутанты? Не сбегают?
– Так они же в здании сидят, а там шокеры типа твоего установлены. Как за раму или дверь ухватятся, враз током бьет. И решетки на окнах, это уж само собой. Персонал, понятно, свободно передвигается… Да ты же был тут с проверкой, Кулешов, чего еще выпытываешь?
– Точно, был, – вспомнил я.
Действительно, новый Эдик подсунул готовое воспоминание, как я год назад в составе нескольких таких же «борцов за права» объезжал подобные заведения на окраинах города. Ох, ну и делегация подобралась! Сухая кочерыжка столетнего возраста, пожилой козел в желтом парике и с красными линзами, сопливый я и страшная маньячка с роскошной искусственной грудью. Мэрия выделила нам охрану в лице двоих даунов с армейскими шокерами, и пока мы прогуливались по мрачным коридорам интерната, эти ублюдки охотились за безобидными мутантами и вырубали их. Да, отличная выдалась инспекция!
Только я так подумал, как натуральный Танк возмутился и возразил: ну ты и сволочь! Пока мозг не закипел, я заглушил воспоминания «мухтасиба» и сообщил:
– Отличный у тебя кипяток, мудила ты старый, но мне пора на поиски.
– Да за каким рожном тебе эта мертвечина, сынок? Спору нет, хороша девица, да ведь скорее всего порешили ее пацаны с девчонками. Она ж одинешенька явилась.
– И чего сказала?
– Что у нее препарат есть для зомбирования, ну. Возьмет одного сопляка и увезет к себе в клинику, для опытов. Мол, машина ее ждет неподалеку.
– Что-то я не понял. Так они опасные или нет, мутанты ваши? Я бы, например, без охраны не полез в интернат, а девка смело сунулась.
– Ну, сейчас же ты один туда собрался, малый.
– Достал, хрыч. Отвечай, пока шокером задницу не прижег.
– Во-во, держи его наготове, и все пучком будет. Там поднимешься на третий этаж, где персонал обитает, и найдешь главврача, он поди больше моего знает…
– «Обитает»? Эти людишки что, живут здесь вместе с воспитанниками?
– А то как же! Почитай, как одна семья. И продукты раз в неделю привозят, себе и маленьким монстрам, и лекарства. На тележке от маркета и катают – только с другой стороны, там еще один магазин.