Это закончится на тебе. Выйти из цикла травм нарциссической семьи и обрести независимость
Шрифт:
34-летний Эдвард рассказал, как отец постоянно пытался его принизить. А потом поделился историей об отцовской привычке говорить гадости незнакомым людям:
Папа был не самым худым человеком в мире, но просто кошмарно относился к людям с лишним весом. Если он встречал кого-то далекого от идеальной физической формы, то просто не мог сдержаться. Однажды, когда мы были еще маленькими, он подошел к какому-то грузному человеку в магазине и начал его дразнить: «Эй, хочешь еще пончик?» Нас с сестрой просто передернуло.
Зависть – враг любви
Для нарцисса характерно ненасытное желание чувствовать превосходство над всеми,
Несколько лет назад я устроил вечеринку в честь ухода моего босса на пенсию. Я готовил что-то на гриле на заднем дворе, а папа уселся на крыльце и встречал каждого гостя фразой: «Хреновый домишко, согласны?» Все мои друзья спрашивали у меня, что не так с моим стариком. Я понимал: он просто не может вынести самой мысли о том, что у меня есть хороший дом и замечательные друзья, что мы устроили вечеринку и просто веселились.
46-летняя Жозефина была красивой женщиной, ухаживавшей за собой. Она очень скромно отзывалась о своей внешности, но одевалась и выглядела потрясающе стильно. Как и многие женщины, она делала маникюр у специалиста. У нее всегда спрашивали, где она покупает одежду и у кого делает прическу и ногти. Но Жозефине было очень грустно и стыдно из-за своей внешности. Она росла с мамой-нарциссом, которая всегда ей завидовала и постоянно говорила гадости. Вот что рассказала мне Жозефина:
Мама постоянно говорила что-то вроде: «Да, когда Жозефина рядом, это сразу слышно: она цокает своими высокими каблуками и стучит длинными красными ногтями по каждому столу, чтобы ее заметили». Она не только насмехалась над тем, как я выгляжу, но и вообще не радовалась за меня ни по какому поводу.
Нарциссическая травма
Когда нарцисс чувствует себя отвергнутым или обиженным, он не может проработать эту воспринимаемую травму и пойти дальше. Он зацикливается на любых обидах, и всем, кто с ним живет, приходится ходить мимо него на цыпочках, чтобы не задеть его гипертрофированное чувство травмированности. Если нарцисс считает, что вы можете как-то причинить ему боль, он становится мстительным и пытается себя защитить – нередко с помощью насилия.
26-летняя Мэдисон рассказала мне, что ее мать испытывала из-за нее жгучую ревность к отцу. Мама не только обижалась, когда папа проводил с ней время в детстве, – она ревновала еще и из-за того, что ей казалось, будто быть с Мэдисон ему больше нравится, чем с ней.
Мама очень расстраивалась, когда я хотела побыть с папой. Иногда она дулась, как маленькая девочка, когда я говорила ей, что мы с папой пойдем в субботу в парк или в кино, чтобы посмотреть фильм, который я давно ждала. Или она укоризненно смотрела на меня и говорила что-то вроде: «Только вы вдвоем, да?» Она ни разу прямо не сказала: «Ты любишь папу больше, чем меня», – но явно подразумевала именно это… И я чувствовала себя виноватой из-за того, что люблю папу и хочу проводить с ним время. Сейчас, когда я вспоминаю это, мне кажется, что еще она считала, будто ко мне папа был ближе, чем к ней. Когда мы с ним возвращались откуда-то, где я замечательно проводила время, мама всегда находила способ все испортить. Она была в дурном настроении, придиралась ко мне или просто кричала на меня без причины.
Родители ведут себя непоследовательно
Последовательность – признак здоровой семьи, а определяющая черта нарциссической – эмоциональный хаос и нестабильность. Все потому, что нарцисс постоянно проецирует свои непризнанные чувства на других. Дети особенно страдают от отсутствия эмоциональной честности. Ребенок часто (и совершенно зря) считает, будто именно он виноват в эмоциональной нестабильности родителей, и делает ошибочный вывод: «Со мной что-то не так, раз родители все время так расстроены».
Одну из самых печальных историй, которые я когда-либо слышала, рассказала моя клиентка Рут (слегка за двадцать):
Домашняя жизнь в детстве была в основном ужасающей. Мой отец был настолько переменчивым и непредсказуемым, что мы, дети, старались проводить как можно больше времени вне дома. Но когда мы были еще совсем маленькими, от него некуда было деться. Помню, когда мне было семь, я придумала способ успокоиться, привнести в жизнь хоть какую-то стабильность, в которой так отчаянно нуждалась. Каждый раз, проходя из гостиной на кухню, я останавливалась на пороге и моргала. Это давало мне чувство контроля, которого иначе у меня не было. Лишь когда я пришла на терапию, я узнала, что другим людям не обязательно делать такие же сумасшедшие вещи, что они могут просто расслабиться и ощутить себя в безопасности. Вот чего я хочу – стабильности и последовательности! Предсказуемости!
Члены семьи становятся заложниками потребностей нарцисса
Нарциссу требуется постоянный, непрерывный контроль, а это ведет к эксплуатации других, в том числе детей. Нарциссы часто авторитарны и требовательны, и их дети вынуждены прилагать огромные усилия, пытаясь умаслить родителей.
55-летняя Лорна выросла в семье, где мать позволяла все своему мужу – нарциссу и диктатору. Отец наслаждался своей ролью в семье и давал понять, что непослушания терпеть не будет. Еще когда Лорна была маленькой девочкой, отец издал «эдикт», что она будет работать горничной и няней. А мать подчинилась правилам мужа.
Мои родители оба работали, а я уже с восьми лет несла ответственность за всю уборку, мытье посуды, стирку, уход за братьями и сестрами и даже глажку одежды для всей семьи. Для ребенка моего возраста это было нереально. Мне нужно было еще и делать уроки, но до них я добиралась только поздно вечером, выполнив всю работу по дому. Как ни странно, я считала, что это нормально, и старалась, чтобы родители были довольны. Позже, когда восемь лет исполнилось уже моему ребенку, я поняла, что они просто мной пользовались, их нисколько не беспокоили мои нормальные детские потребности. Если отец озвучивал правила, я должна была им подчиняться, а не то…
Клиенты, приходя ко мне, зачастую даже не представляют, что росли в закрытой системе нарциссической семьи. Они рассказывают мне о странном чувстве тревоги, которое не могут никак поймать или определить. Они задают мне вопросы, которые говорят об отсутствии чувства самоидентичности, например: «Кто я на самом деле? Почему я чувствую себя потерянной? Почему я не знаю, что мне нравится или кем я хочу стать? Почему я страдаю от таких убийственных сомнений в себе? Будут ли меня все равно любить, если я покажу всем свое настоящее “я”? Буду ли я плохим, если откажусь от контактов с семьей и родственниками?»