Этот мир не выдержит меня. Том 1

Майнер Максим

— Нет, — я говорил отрывисто, на выдохе. — Думаю. Троих. Будет. Мало.

— Ой-ёй! Отчаянный!

Красный снова расхохотался, поднял с земли железяку, а потом позвал со стены ещё одного ветерана. Последний — пятый — легионер остался на посту. Не могу сказать, что я сильно расстроился по этому поводу...

Прав был один мой знакомый, тесно связанный с кругами столичного криминалитета, когда говорил, что понты до добра не доводят. В истинности этих простых, но в то же время великих слов я сумел убедиться буквально на своей шкуре — четверо ветеранов гоняли

меня по всему дворику, не давая перевести дух.

Происходящее перестало напоминать вальс. Теперь это смахивало на шахматную партию, в которой у оппонента было в четыре раза больше фигур, а у меня не хватало времени, чтобы обдумать свой ход.

Я двигался без остановки, сплетая из шагов сеть, которая должна была запутать противников, выстроить их так, чтобы они мешали друг другу. Назад и отскок в сторону. Вперёд, чтобы сократить расстояние. Нельзя отходить слишком далеко...

Градус напряжения нарастал, превращая тренировку в настоящий поединок. Речь уже не шла о наработке умений и навыков — в дело вступили инстинкты, которые требовали победить, несмотря ни на что.

Дыхание спёрло от ярости. Злость сделала движения быстрее и резче. Меня захватило состояние потока. Я больше не анализировал обстановку разумом, а впитывал информацию напрямую — через кожу.

Теперь оболочка и несовершенные органы чувств уже не ограничивали мою силу. Время сжималось и растягивалось в такт с бешено бьющимся сердцем.

Я видел, как наша схватка отражается в глазах легионера, стоявшего на стене, и ощущал тяжёлое дыхание противников.

Я предвидел каждый шаг и раньше самих ветеранов понимал, как они собираются действовать.

Я чувствовал себя художником, который наблюдает за уже нарисованной картиной боя со стороны...

— Хватит! — прохрипел Красный, отбросив «оружие». — Ой-ёй...

Мокрые от пота ветераны смотрели прямо перед собой, словно у них не осталось сил даже на то, чтобы шевелить глазами. Спица, который первым вступил в схватку, выглядел хуже всех и едва держался на ногах.

Я тряхнул головой, прогоняя остатки странного состояния, захватившего меня в бою. Не знаю, сколько всё это продолжалось, но точно можно было сказать одно: никому из них так и не удалось ни разу задеть меня.

— Ой-ёй... — Красный никак не мог отдышаться. — Марк про такое не рассказывал... Кто же тебя этому научил?

— Мой воспитатель, — привычно соврал я.

— Даже рыцари не умеют так двигаться, а пацан, который впервые взял в руки меч, могёт! Кому сказать — не поверят!

Ветераны вымотались так, что у них не осталось силы на удивление — только Красный восторженно цокал и покачивал головой, однако в его глазах читалась скорее замешательство, чем восхищение. Похоже, моя «доблестная» победа сразу над четырьмя пенсионерами стала поводом для подозрений. Нехорошо, не нужно было выпендриваться.

Спица, который, покачиваясь, держался за стену, вдруг тихонько спросил:

— Где я могу найти его?

— Кого? — переспросил я. — Моего воспитателя?

— Да. Я тоже хочу учиться у него.

Я посмотрел

на Спицу другим взглядом: если человек готов пойти на учёбу в сорок пять лет — это достойно уважения. У многих к этому возрасту уже не остаётся ни сил, ни желания, чтобы развиваться в профессии.

— Похвально, конечно, но он не сможет заниматься с тобой.

— Почему?

— Потому что сидит в тюрьме, — усмехнулся я. — Прямо здесь, в замке.

— Ой-ёй! — Красный отошёл от меня на несколько шагов. — Так это колдун, что ли, твой воспитатель? Тот, которого наш господин в казематах держит?

Он остановился там, где положил свой настоящий меч, когда присоединился к схватке. Остановился, но оружие поднимать не стал... Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Я чувствовал напряжение, охватившее Красного — ветеран буквально сверлил меня взглядом.

Хорошо, что удалось подвести разговор к интересующей меня теме — нужно собрать информацию и валить отсюда как можно скорее, пока обстановка не накалилась сверх меры.

— А у вас тут так много заключённых, что можно перепутать? — спросил я. — Ну, если он старый, седой и сварливый, то тогда точно мой.

— Сейчас заключённых немного... — сообщил Пуллон. — Твой старик, трое купцов, не заплативших пошлину, парочка крепостных, не заметившие выезд нашего господина и не упавшие вовремя на колени, да ещё несколько человек... А раньше, бывало, пара десятков, а то и под сотню людишек в камеры набивалось... Наш господин скор на расправу, но отходчив... Иногда, правда, забывает, кого и за что в казематы посадил — тогда бедолаги там месяцами мучатся.

Интересные здесь порядки, конечно. Ни суда, ни закона — всё решает один человек... Здорово, наверное, если он толковый, но когда такая власть оказывается в руках забывчивого кретина, то в этом нет ничего хорошего.

— Ты, похоже, человек сведущий, — я слегка польстил легионеру. Иногда пустяковая похвала развязывает языки куда лучше, чем деньги или угрозы. — Не знаешь, как там мой старик? Держится?

— Да я чего... — Пуллон расплылся в довольной улыбке. — Так, заходил разок, чтобы друга проведать, который попался спящим на посту, но кто меня туда пустит? Потоптался у входа, да назад пошёл...

— Серьёзно? — как можно искреннее возмутился я. — Какой-то тюремщик посмел встать на пути ветерана?

— Так нет там тюремщика. Каземат охраняет этот, как его... Кербер! Голем, которого наш господин вместе с мастером Вегайном сотворил... И Керберу плевать, кто перед ним — хоть ветеран, хоть рыцарь, ему всё едино. Если нельзя, то не пустит, а попробуешь ослушаться — порвёт!

Марк говорил, что ожившие доспехи, встретившие нас на подходе к холму, тоже назывались големами — получается, тюрьму охраняло похожее на них существо. Это плохо. Человека можно подкупить, с человеком можно договориться, человеку можно подсыпать снотворное в еду или каким-нибудь другим способом вывести из строя... Особо упёртого можно даже аккуратно убить, но вот что делать с магической хреновиной было совершенно неясно.