Этюд о крысином смехе (опубликованный вариант)
Шрифт:
– И бросаться бутылками, – добавил Дэниел. Мы дружно отправились наверх по скрипучей лестнице, заваленной тряпьем, окурками и ржавыми ведрами. С галерей зал был виден, как на ладони. Плотная толпа обступила нотариуса, вскрывавшего пакет с завещанием.
– «Я, лорд Хьюго Блэквуд, – гнусаво начал нотариус, – находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, оцениваемое в восемь миллионов девятьсот тысяч пятьсот двадцать пять фунтов стерлингов, а именно:
В зале стояла гнетущая тишина. Кузина Блэквуда вцепилась мне в руку. Дэниел невозмутимо вырезал ножиком свое имя на перилах галереи.
– «…завещаю все это моему старшему сыну Дэниелу Блэквуду!».
Все ахнули. Чтобы не вызвать нездоровых толков, я тоже ахнул. Холмс, отличаясь яркой индивидуальностью, ахать не стал. Внизу кто-то упал в обморок. Это был сорвавшийся с галереи Дэниел. Лицо его выражало крайнюю степень изумления.
– Принесите стакан вина! – крикнула леди Джейн, склонившись над безжизненным телом мужа. – Быстрее! Дэниелу плохо!
– Да-да, принесите вина! – сказал Дэниел, моментально очнувшись.
Нотариус, тем временем, продолжал:
– «…младшему же моему сыну – Грегори – завещаю книгу «Торжество добродетели», хранящуюся в верхнем ящике моего письменного стола, ибо уверен в нем и считаю, что он сам в силах добиться всего, чего пожелает, и материально обеспечить свое будущее». Завещание вступает в силу через десять дней, дата, подпись и… и все, господа…
Толпа зашумела. Большинство собравшихся было разочаровано. Все бурно обменивались впечатлениями.
Мы с Холмсом спустились вниз, пробились к лорду Блэквуду и поздравили его с получением наследства. Дэниел сидел на полу и хлопал в ладоши. Рядом с ним стоял Грегори. Вопреки моим ожиданиям, он был спокоен. Грегори воспринял случившееся, как должное.
Люди хлынули к выходу, и через две минуты холл опустел. В холле, не считая нас с Холмсом, остались только братья и доктор Мак-Кензи. За окнами темнело. Волнами подкатывала усталость. С галереи свалилась крыса, но не разбилась – проломился пол, и она с хохотом провалилась в образовавшуюся дыру. Я почувствовала, что схожу с ума.
– Уотсон, вам кажется, что вы сходите с ума? – спросил Холмс, пристально вглядываясь в мои глаза.
– С вами немудрено, – огрызнулся я, сообразив, что хохотала не крыса, а Холмс.
– Не обижайтесь, старина, я просто хотел вас разыграть. Дело в том, что меня давно занимал вопрос о том, могут ли крысы смеяться. Я даже написал небольшую монографию на эту тему. – И Холмс с гордостью посмотрел на меня.
– Гениально! – устало сказал я, догадавшись,
– Из темноты, как призрак, возник Квентин.
– Между прочим, сэр, – мрачно сказал он Дэниелу, – вы тут развлекаетесь, а дверь в кабинет покойного лорда открыта настежь, и у порога валяется сломанный замок. К чему бы это?
– Надеюсь, ничего не пропало? – безразлично осведомился Холмс.
– О Боже! – воскликнул Грегори. – Там хранится завещанная мне книга! Последняя память об отце!
Переглянувшись, братья бросились вверх по лестнице. Впереди бежал Грегори – за ним, задевая костылем за перила, несся Дэниел.
– За мной, Уотсон! – вскричал Холмс. В одно мгновенье он обогнал братьев и скрылся за углом.
Я бросился за Холмсом, но не смог обогнать даже Дэниела. Сзади, не отставая, пыхтел доктор Мак-Кензи, бормоча на ходу латинские числительные. Мы проносились по темным сырым коридорам, поднимались по бесчисленным лестницам, путались в переходах, сшибая статуи, рыцарские доспехи и друг друга. Три или четыре раза нас обгонял Холмс, вновь исчезая где-то вдали. Наконец, мы, запыхавшиеся, все в синяках и ссадинах, остановились около распахнутой двери в кабинет Блэквуда.
Нас встретил Квентин.
– Моя книга! – прохрипел Грегори, пытаясь отдышаться.
– Да, сэр. Ее нет, сэр! – торжественно произнес Квентин. Все его существо как бы говорило: «Что, съели?»
Мы ворвались в кабинет. Первое, что предстало нашему взору, были пустые ящики, выдернутые из стола. Кругом были разбросаны какие-то бумаги, гаванские сигары, всякая мелочь. Книги «Торжество добродетели» нигде не было.
Глава 7.
В дверях появился Холмс.
– Как, вы уже здесь? – сказал он. – А я искал вас этажом выше!
– И как вам понравилась крыша замка? – мрачно съязвил Квентин.
Некоторое время Холмс тупо молчал. Но не прошло и пяти минут, как он открыл рот и разразился демоническим хохотом. О его чувстве юмора в Англии ходили легенды.
– А книгу-то украли… – некстати ввернул Дэниел. Холмс закончил смеяться так же внезапно, как и начал.
– Как укра… – поперхнулся он. – Ну, конечно. Я так и думал. Было бы очень удивительно, если бы она оказалась на месте!.. Надеюсь, вы искали в камине, в матрасе и под подушкой? Нет? Ну и не надо. Ее наверняка нет.
– Но кто же мог совершить столь подлый поступок? – с благородным негодованием воскликнул Грегори.
Холмс просиял.
– Надеюсь, ни у кого из присутствующих… – многозначительно начал он, – не вызывает сомнения утверждение, что лишь одно гнусное существо могло совершить это преступление.
– Если вы намекаете на леди Гудгейт, – меланхолично заметил я, – то могу вас обрадовать: она ни на секунду не покидала зал.
– Вечно вы смотрите не туда, куда нужно, Уотсон! – взорвался Холмс. – Подумать только! Загубить такую версию! А сами-то вы можете предложить что-нибудь дельное?! Крик Холмса разбудил задремавшего Квентина.