Этюд со смертельным исходом (сборник)

Филатов Никита Александрович

— Теперь что касается записи… — Полковник выдержал эффектную паузу, после чего озабоченно покачал головой: — Нет, самому мне сейчас не до этого! Давайте уж, голубчик, начали хорошо — и закончите на совесть: напишите рапорточек, стенограмму сделайте, все как положено… А я уж в Главк звякну, попрошу, чтобы вас поощрили. За инициативу. И исполнительность!

— Есть! — Тарасевич видел, что старик спасает свой авторитет в глазах подчиненных, и решил не обострять ситуацию. В конце концов, амбиции — дело десятое, полковник ему нравился и лишний раз унижать его необходимости не было. — Сделаю!

— Все. Уходим. — Заместитель начальника уголовного розыска стремительно

двинулся к дверям, увлекая за собой Виноградова и Тарасевича.

— Адвоката, сволочи! Ад-во-ка-та-а! — Отчаянный крик униженного бандита выкатился вслед за офицерами в коридор, обгоняя их и дробясь о холодные бетонные стены бесконечно длинного больничного корпуса…

— Перекусите? — вежливо обратился к спутникам Тарасевич, когда они втроем спустились в вестибюль. — Здесь очень приличная столовая. И буфет… Я ходил, пока вас ждал.

— Нет! Спасибо, — полковник не знал, как реагировать, поэтому на всякий случай отказался, — дел по горло. Вот пусть капитан… — Он протянул большую сухую ладонь сначала Владимиру Александровичу, потом руоповцу: — Всего доброго!

— До свидания…

— Всего хорошего. Я сегодня же займусь пленкой. — Тарасевич не рассчитывал на то, что старикан примет его предложение, наоборот. — Баба с возу — кобыле легче! — нехорошо улыбнулся он, оставшись один на один с Виноградовым…

— Ну? Что скажешь? Короче только, времени нет совсем. — Ни в какую столовую они, конечно, не пошли, пристроились в полутемной подсобке, попавшейся по дороге, среди ведер, тряпок, пыли и неистребимого хлорного запаха. — Врет? Или нет?

Вдали от посторонних глаз можно было не притворяться, поэтому тон Владимира Александровича был жестким и требовательным, как обычно бывалые опера говорят с не оправдавшими надежд агентами.

9

Нужно быть гурманом, чтобы различать оттенки дерьма.

В. Барковский, А. Измайлов. «Русский транзит»

Виноградов завербовал Сергея Тарасевича не по долгу службы. И даже не на потребу какой-нибудь из расплодившихся в городе преступных группировок, хотя за «ручного» опера из Регионального управления по оргпреступности можно было бы получить неплохие деньги… Владимир Александрович сделал это из любви к искусству, великому и прекрасному искусству тайной войны. Ну и, конечно, чтобы рассчитаться за ту историю…

Прошло уже больше года, но капитан отчетливо помнил: очередной изнурительный допрос, возвращение в камеру — и вдруг азартная, неуместная мысль… А что, если? Если этого опера, такого худого и очкастенького, упивающегося собственной властью и неподкупностью, — да на «крючок»? И под себя его, под себя…

Долгий рассказ редко бывает интересным. И в этой истории не было пудов исписанной бумаги, установок по месту жительства, согласований, подписок и расписок — просто так получилось, что в конце концов капитан Виноградов получил право спрашивать, а старший оперуполномоченный РУОПа Тарасевич уже не мог отказать ему в редких и необременительных просьбах.

Справедливости ради стоит отметить, что Владимир Александрович никогда не использовал полученные сведения в ущерб интересам службы — так, для внутреннего пользования… и из профессионального тщеславия. Но на этот раз все было значительно серьезнее.

— Ну так что? Врет?

— По мелочи… Главное другое. Главное, что Маренича твоего они не трогали!

— Не понял?!

— Вот так! Насчет сейфа — они, но насчет твоего босса… — мимо!

— Давай тогда поподробнее.

— Ты

когда со своей просьбой опять прорезался, мы группу эту, банковскую, уже разрабатывали. «Корки» были заведены, все чин-чином: телефончики на «прослушке», в кемпинг кое-чего засунули, в офис их…

— Че ж молчал?

— Проверить надо было, уточнить… Те или не те, да и вообще: у нас в полном объеме материалом никто не владеет, так, по частям…

— Блин! Ну и?.. Чьи они?

— Вообще-то формально — «поволжские», бригадир их, Сима, деньги туда в «общак» отдает. Но они работают «на долях» и со старышевскими и с тамаринскими.

— Сима? Я что-то не слышал, — наморщил лоб Виноградов.

— Поэтому и не слышал! Сейчас «команд» развелось… Не уследить, хоть десять компьютеров подключай.

— Ага! Старышева вы «приземлили»? А других серьезных людей? Ведь теперь каждый прыщ свою политику гнет!

— Ладно! Не будем…

— Согласен. Времени нет. — Владимир Александрович вздохнул, прекращая свой извечный спор с Тарасевичем. В принципе, Сергей был с ним согласен — он тоже помнил первое поколение рэкетменов, обладавшее своеобразным кодексом чести, «доившее» только теневиков. Это были враги, но враги, добивавшиеся своего с помощью отчаянной храбрости и собственных бицепсов — в старышевской гвардии, например, в конце восьмидесятых штрафовали за пропущенную тренировку или явку «на работу» с запахом вчерашней пьянки! А сейчас? Сопляк, на футболку — свитер, на свитер — спортивный костюм, сверху еще что-нибудь вязаное, потом уже кожаная куртка, чтоб поздоровее казаться. Побрился покороче, кепку нацепил: я бандит! Слабость порождает жестокость, пистолет в кармане — иллюзию «крутизны»… Поколение гоблинов, как недавно написал один опер, против таких учебник криминалистики не поможет, если только им не бить достаточно долго по стриженой башке… И Виноградов, и Тарасевич относились к нынешнему накату оргпреступности одинаково, но сотрудник «регионалки» вынужден был оберегать честь мундира.

— А что банк? Этот, Олег Иванович?

— Ну, с тем все ясно — бывший комитетчик. Его номер — шестнадцатый, подпевала при Симе. В основном группа промышляла «кидняками», в наглую: брали ссуды или товар в фирмах, якобы под банковскую гарантию, потом выяснялось, что банк вроде как ни при чем… Ну и другие там всякие варианты, я подробностями не интересовался, это наши «экономисты» крутят…

— По моему вопросу-то что?

— Ты когда рассказывал суть, я кое-что сопоставил, распечатки с «прослушки» посмотрел… Все совпадает. Кожина они «сделали», он им на твоего шефа наводку слепил — действительно, семьдесят тонн «зелени». Планировалось этого лоха на следующий день вроде как для расчета вытащить и, естественно, грохнуть — есть запись разговора Зеленцова с Симой. Там все намеками, с разной мишурой, так что в качестве доказательства не пойдет, но по смыслу ясно. Но Маренич, как я понимаю, его куда-то спрятал?

— Да. Мы его из города увезли: точно ничего не знали, но так на всякий случай.

— Вот! Тогда они и засуетились.

— Еще бы… Свидетель живой, в милицию его не потащат, но если Чижик займется! Это ж война.

— Что и получилось… Они рассчитывали — концы в воду, чтоб никаких «разборок» — а тут на тебе! Когда вчера чижиковские на них все-таки вышли, я так понял: и Сима, и Олег Иванович готовы были по-хорошему «развести» — бабки вернуть, может, там даже какие-нибудь штрафные санкции, необидные… Но ни тот ни другой понять не могли, почему им за Маренича «предьявы делают». То есть, кто такой Виктор, они знали, но трогать-то его — не трогали!