Этюд в серых тонах для двоих
Шрифт:
Вываленная на нее информация поразила Векнер и она испугалась… С каким же наслаждением я наблюдала ее нарастающий ужас, от осознания той бездны, в которую проваливались все ее прошлые планы. Не думаю, что ее мозг уже смог обработать все поступившие данные, но этого и не требовалось Анлике, прекрасно знающей, что такое долг жизни.
— Мы равны перед законом… — уже не так уверенно произнесла она, сжав руки в кулаки.
Замолчав, она закусила губу, явно не зная, что еще сказать.
— Именно так. Мы ВСЕ равны перед Законом. Как думаешь, на чей стороне он будет, если я подниму волну, обвинив тебя, как зачинщицу и главную виновницу моего убийства? А ведь тебя могут посадить
— Но ты не можешь…
Расхохотавшись, я долго не могла остановиться. Я не могу?! Не могу требовать справедливости, по мнению этой особы?!
— Что именно я не могу, по-твоему?
— Пользоваться служебным положением, конечно же! Стражи дают клятву служить и защищать народ. А я как раз живу в этой стране и плачу налоги, из которых вам платят, — собравшись, выдала она, пребывая в заблуждениях.
— Думаешь, меня остановит клятва? Та, которую я давала гораздо позже нашего столкновения? Кто тебе вообще сказал, что я обращусь к королю, как майор? Кажется, ты забыла, кем были мои родители. Я все еще получаю выплаты за их подвиг, тогда как твой отец в тот раз сбежал, как последний трус. Сложив все это воедино, я представлю твою семью во всей красе перед обществом и высшим светом, вернуться в который ты так яростно пытаешься. Сама докумекаешь или подсказать, к каким последствием освещение приведет?
Она промолчала, сжав кулаки еще сильнее.
— Начинай, я и так планировала рассказать всем, просто потому что давно хотела сделать что-то подобное. Не только про тебя, не думай. Сперва про твоего труса отца, что из-за страха за свою жизнь увел из города военных, что должны были охранять простых граждан. Мои родители умерли из-за подобного бесчестного поступка, принеся в жертву собственные жизни. Скажи, почему же он не вынес из случившегося верного урока и стал науськивать тебя, да еще на единственного ребенка героев. Но ты была далеко не дурой, чтобы марать собственные холеные ручки. Используя собственный дар и нарушая закон, ты сводила трех парней с ума и травила меня в школе. Сироту, которой сам король пообещал спокойную жизнь. Наверное, мне повезло, что не рассчитав силы воздействия на них, ты перестаралась и меня убили некроманты.
Замолчав, я перевела дыхание и посмотрела на побледневшую Анлику. Держать на лице выражение лица, словно я победительница, становилось не комфортно. Ранее редко используемые в быту мимические мышцы начинали болеть. Но вести себя, как привыкла, с холодным расчётом и безразличным выражением лица, было не время и не место.
— Знаешь, семьи пострадавших парней все еще не простили тебя, как и они сами. Во время прошлого судебного разбирательства они все еще любили тебя больной тягой, что наслал на них артефакт твоего изготовления, и не выдали исполнительницу стражам. Но сейчас они ненавидят тебя и расскажут все честно королю и его судьям. Думаешь, ты и твой папаша будете за все твои преступления помилованы за давностью лет?
— А почему нет? Прошло достаточно времени, — ухватилась за мою уловку, она.
Наивная, только ради возможности растоптать возникшую в ее душе надежду, все это я и сказала.
— Закон о запрете подавления воли и преступлений над несовершеннолетними срока давности не имеет. Твой отец как зачинщик, ты как организатор,
Не зря Варгус Ли Хорн заставлял меня присутствовать на самых интересных допросах, где наши коллеги мастерски ломали не тела, а волю преступников. Словами, сказанными тихим вкрадчивым голосом, порой они добивались куда больше, чем палачи прошлого своими примочками с иглами и каленым железом.
Вот и Векнер сломалась, начав бояться не за себя, а за тех, кого она сама защищала от жестокого мира.
— Не надо…
— Что ты сказала? — переспросила я, склонив голову к плечу и рассматривая моего врага, словно неведомую зверушку.
— Я прошу тебя сохранить все в прошлом.
— А ты знаешь, сколько я просила Донгара прекратить? Сколько плакала, забившись в угол, не понимая, что же такого сделала ему и товарищам. Ты первая настроила против меня весь класс, выставив воровкой. Все, что случилось потом, они воспринимали, как заслуженное наказание. И просто отворачивались, когда видели, как надо мной издеваются. Тогда ты веселилась, почему же сейчас не должна поплакать?
— Я была глупой, но послушной дочерью. Верила родителю и его словам, как тексту клятвы. С возрастом я поняла, что вела себя неправильно, — определившись со стратегией, принялась давить на жалость Анлика.
Верила ли я ей сейчас? Отчасти. Да, глупая и наивная послушная дочурка имела место быть. Однако, прощения она не заслужила.
— Я младше тебя и за меня некому было заступиться из родных. Не смей давить на жалость, используя столь слабые аргументы. Из всех участников нашего происшествия ты была самая старшая, и единственная достигла возраста ответственности. Сложись все иначе, ты бы отправилась за решетку.
Поняв, что аргумент не сработал, Анлика поморщилась. С нее мигом слетело раскаяние, утянув за собой и выступившие в уголках глаз слезы. Весьма заметные перемены. Кажется, я знаю, на какие уловки повелись парни, поверив ей в тот раз. Актерский талант у Векнер точно имеется.
Думала и подбирала новые аргументы она недолго:
— Но ведь если бы не я, то Смерть не подарила бы тебе свой поцелуй…
Снова рассмеявшись, я покачала головой.
— Ну и наглость! А кто сказал, что я его хотела получить? Что мечтала везде и всюду видеть всех призраков, не ушедших в Свет, и постоянно сталкиваться с их проблемами? Может лучше посчитаем, сколько я потеряла по вине твоей семьи? Если бы не ты и твой отец, у меня бы были любимые родители, они же оплатили бы мое обучение полностью за оба моих дара, и я бы не служила в стражах сейчас. Кто знает, может быть, давно бы вышла замуж за того, кому смогла открыть сердце и даже родила бы детей.
— Ты всегда можешь очистить свою душу в храме Света…
— Ты вообще о чем сейчас говоришь? Моя покровительница — сама Смерть. Как и некроманты, мы не молимся Жизни, потому что нам неприятно физически просить о чем-то противоположность нашей покровительницы. Или ты думаешь, я должна простить тебя и отпустить с миром?
— Я живу честной и простой жизнью. Работаю в лавке, как простолюдинка. Это само по себе мое покаяние.
— Только мне не заливай про тяготы и лишения. Ты не раскаялась! Просто не смогла выскочить в свое время за Кристофера Донгара, потому что его спасло начавшееся расследование и целители. Меркантильность, зависть и стремление идти по головам никуда не делись.