Этюды любви и ненависти
Шрифт:
Од жиддв гiрше всього терплять люди на Україні.
Хто забрав у cвoi руки землі, ліса, та корчми? – Жиди.
У кого мужик, часом крізь сльози, просить доступитися до свого лану, до своєї царапи? – У жидів. – Куди не глянеш, до чого не приступиш, жиди усюди. Жид чоловіка лає, а він його обманює, п’е його кров – Нема у селі життя від жида"*.
Вывод напрашивается один: дестабилизация общества, достигаемая ценой еврейских погромов, желательна, так как "еврейская кровь должна быть смазочным маслом на колесах русской революции" (Бухбиндер Н.А. Прокламация "Земли и Воли" // Еврейский вестник. 1922. № 3. Июнь. Стлб. 25). Возникавшие еврейские беспорядки воспринимались как симптомы революционной ситуации (Любатович О.С. Далекое и недавнее: Воспоминания из жизни революционеров, 1878-1881 гг. // Былое. 1906. № 6. С. 146).
Вера Фигнер на свой страх и риск изымала этот мерзостный призыв (найти в ее воспоминаниях). Петр Филиппович хорошо относился к многострадальному народу.
Женился на еврейской девушке, подвижнице, Розе Франк, также народоволке. Их арестовали в один и тот же день (по наводке Дегаева) 15 ноября 1884 г.: его – утром, ее – вечером. Посадили Якубовича в Трубецкой бастион и после почти трехлетнего заключения приговорили к смертной казни через повешенье. Приговор он встретил с величайшим мужеством, но был поражен его несправедливостью.
* См.: Драгоманов М. Еврейский вопрос на Украине // Вольное слово. 1882. № 41, 45; см. также: Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х гг.
XIX века. М, 1912. С. 220-221.
Дело в том, что Якубович не принимал участия в терроре, хотя и был лидером "Молодой народной воли". Задачей партии он считал расширение социальной базы для государственного переворота. Он вел пропаганду среди рабочих и сотрудничал в нелегальных изданиях: писал статьи, стихи, распространял нелегальную литературу.
Ему повезло: смертную казнь заменили 18-летней каторгой в страшном Акатуе, воспетом не одним политзаключенным. Потрясающе, что у уголовников он пользовался непререкаемым авторитетом. Это было обусловлено двумя обстоятельствами: необыкновенной физической силой и нравственным превосходством. Все это описано им впоследствии в книге "В мире отверженных". Срок каторги был сокращен манифестами на треть. В ноябре 1893 г. с него сняли кандалы, а осенью 1894 г. в Кадаинский рудник к нему прибыла невеста, Р. Франк. После десятилетней разлуки они обвенчались.
Началось постепенное возвращение Мельшина в большую литературу. В молодости он дружил с С.Я. Надсоном и Н.М. Минским. Дмитрий Сергеевич Мережковский, трудно в это поверить, в молодости "благоговел" перед Якубовичем. Сам же Петр Филиппович восхищался "хрустальной правдивостью" Надсона. На литературный вкус Якубовича оказал влияние круг многочисленных знакомых: М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Н. Плещеев, С.А. Венгеров, Я.П. Полонский, И.И. Ясинский, фольклорист П.В. Шейн (крещеный еврей, о нем особый рассказ), художник К. Коровин и др. В 1882 г. он окончил Петербургский университет со степенью кандидата. Работа Якубовича "Внутренняя жизнь Лермонтова по его произведениям и письмам" была высоко оценена профессором М.И. Сухомлиновым. К диссертации он приложил собственные обратные переводы приписываемых Лермонтову стихов, известных по немецким текстам Фридриха Боденштедта. Любовь к поэзии Лермонтова он сохранил навсегда.
Романтическая любовь Якубовича к Франк вылилась в прекрасное стихотворение, навеянное библейской притчей. Наш праотец Иаков семь лет отслужил Лавану за Рахиль*. Многие, вероятно, помнят стихи А. Ахматовой на данный сюжет. У Якубовича современная ему жизнь вторгается в прошлое.
* И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее (Быт 29: 29).
Декабрь 1890 г.
Пересмотрел ли свои взгляды на сионизм Якубович после Кишиневского погрома?
Собственно, для еврейства России Кишинев стал рубежом. Попустительство (или даже участие) властей в ужасном избиении толкнуло евреев в сторону революции. Старому народовольцу, который носился с идеей народа-богоносца, увидеть его во всей "погромной красе" было крайне тяжело. Да, власть устраивает погромы, но исполнители – христиане, т. е. "народ".
Дни скорби и стыда…Сжимают горло слезы,– Мне стыдно за тебя, возлюбленный народ!Так скоро отцвели мечтаний ярких розы,Так он далек опять, спасительный исход!И с болью вижу я, что над твоей душоюЕще простерта ночь, витают злые сны,И ты не видишь их, укрытых темнотою,Всесильных хищников родимой стороны!На них поднялся б ты могучей бурей мщенья,Из жалкого раба бойцом свободным стал…Но ты на слабого напал без сожаленья,Ты у несчастного младенцев растерзал!Позора, скорби дни…**1903 г. После Кишинева В примечании редактора говорится, что погром глубоко взволновал поэта (Там же. С. 256, 462). "Ужасная кишиневская трагедия до сих пор не может ни у кого из головы выйти", – писал 16 мая 1903 г. В. Г. Короленко.
* Якубович П.Ф. Стихотворения. Л., 1960. С. 168-169. ** Там же. С. 256, 462.
Фрума Фрумкина – одна из тех, кого погром привел в ряды революционеров.
Приговоренная в 1905 г. к 11 годам каторги в Сибири, она бежала и была затем повешена в Бутырской тюрьме в июле 1907 г. Из тюрьмы она обратилась к Якубовичу с просьбой написать предисловие к брошюре, в которой будет собран весь материал по ее процессу: «…не сомневаюсь, что исполните мою просьбу и напишите так, как писали лучшие места из "Мира отверженных"» (Там же. С. 469-470). 10 ноября Мне приходилось писать о влиянии Надсона на Заболоцкого. Заболоцкий, читатель внимательный и придирчивый. Как ни странно, но его знаменитые "Журавли" написаны под влиянием "Журавлей" Якубовича.
В заветный, чудный край с решимостью стремясь,Они, спокойные, необозримой цепью,Красиво выстроясь, с вождями впереди,Медлительно плыли раздольной вольной степью…В заветный чудный край! Отважны их вожди,Бестрепетны сердца, могучи, быстры крылья!Но трудный ждет их путь, великие усильяИ жертвы без конца… Жестокою рукойИх будет человек губить без сожаленья,Рассеет ураган не раз во тьме ночной,И много смельчаков в часы изнеможенья,Поглотит океан в пучине роковой!И точно клятвою пред небом и землей,Со славой пасть, не изменив решенья,Вдруг криком радостным ответил брату брат.И этот гордый клич свободы непродажной,Могучий зов борьбы великой и отважной,Над оргией людской раздастся, как набат!..*