Ева. История тетушки Исси
Шрифт:
– Ну типа того…
Богдан демонстративно насупился:
– А ты мне – нет?!
Готесса сглотнула, окинула его взглядом с головы до пят, прикинула перспективы и шагнула к ступеням:
– Знаешь, я тут пораскинула мозгами… идем, наверное, спать, а?
Мне пришлось зайтись кашлем, чтобы скрыть смех. Вот же Богдан! Вот же сукин сын! В который раз восхищаюсь его талантом. Так изящно и ловко обыграть Полину – да если бы он с таким же мастерством создавал свои дизайны, давно бы обогнал в популярности Жан-Анри Янсена [3] !
3
Жан-Анри
Полина бросила на меня хмурый взгляд (ну да, не стоило, наверное, так громко кашлять – уж она-то отлично знала мою медкарту и то, что бронхитом я не страдала) и следом за Богданом вошла в дом. А потом дверь отворилась вновь и на пороге появился Алекс. Он покосился через плечо на тихо ругающихся (но при этом так мило держащихся за руки) Богдана с Полиной и бесшумной походкой направился ко мне.
– Привет, – шепнул так, что бабочки в моем животе запорхали как сумасшедшие. Я слабо улыбнулась в ответ, но тут же одумалась, вспомнив, что мы с ним совсем недавно поругались и он еще не вымолил мое прощение (ха-ха, как будто этот гаденыш собирался меня умолять!). – Все еще злишься? – догадливо улыбнулся. Я выразительно нахохлилась. Шурик хмыкнул. – А так?
И, обхватив меня за талию, притянул к себе и поцеловал. Я просто задохнулась от неожиданности и негодования. Да-да! Именно поэтому я и не отпрыгнула назад, не отвернулась или хотя бы не промычала что-то протестующее в попытке его остановить. Я была слишком взволнована и обескуражена! А уж никак не очарована и захвачена этим дурацким чувством всепоглощающего счастья, которое всегда приходит, когда губы Алекса касаются моих собственных. И, конечно, в моей голове просто не могла пронестись мысль о том, что я скорее отгрызу собственную руку, чем откажу себе в удовольствии обнять его в ответ.
Закончился поцелуй не то чтобы слишком быстро (я вообще-то начала задыхаться, но держалась бы до последнего), но как-то неожиданно. Хотя мне в тот момент что угодно могло показаться неожиданным: например, то, что на дворе был февраль и что мои волосы, кажется, уже начали покрываться инеем.
Подумав, Шурик стянул с себя шарф и несколько раз обернул его вокруг моей шеи. Материи хватило даже на то, чтобы утеплить челюсть, что он и сделал с моего молчаливого согласия. Вообще-то я как раз размышляла о том, что он слишком самонадеян, если думает, что один поцелуй изменит мое отношение, а вовсе не наслаждалась ролью куклы Барби, как могло показаться стороннему наблюдателю, но с шарфом и правда было теплее.
– Как ты съездил? – спросила, чтобы не стоять немым столбиком и не заглядываться, как полоумная, на его губы (мягкие, настойчивые, сладкие, но кому какое дело?).
– Нормально, – пожал плечами Алекс и бросил настороженный взгляд по сторонам. – Мы кого-то ждем?
– Только тебя, – брякнула я первое, что пришло в голову, но его такой ответ, кажется, удовлетворил. Во всяком случае, он ступил ближе и расстегнул молнию на куртке.
– Ну вот я здесь. Может, зайдем в дом, пока ты совсем не окоченела? – и приглашающе распахнул полы одежки.
Я
– Да, стоило бы, – кивнула, прижимаясь к его груди и обнимая руками за талию.
Шурик тихонько вздохнул, «схлопывая» крылья курточки за моей спиной:
– Знаешь, где я сегодня был?
Я подняла глаза.
– Нет, – и добавила, криво улыбнувшись: – Я ведь не посылала Азриэля за тобой следить.
Он хохотнул в ответ, но затем снова принял серьезный вид.
– Я объехал еще два кладбища, на которых покопался наш некромант.
– Нашел что-нибудь интересное?
– Возможно, – задумчиво кивнул Алекс и замолчал. Я немного подождала, давая ему возможность оформить мысль (хотя в глубине души уже поняла, что он снова перешел в режим «повышенной секретности», от которого в последнее время меня уже буквально тошнило), и не выдержала:
– Ну и?!
Шурик снова опустил на меня глаза, но теперь в его взгляде появилось нечто колючее и цепкое.
– Чья это «ауди» только что выехала со двора? – очень вовремя спросил он нарочито равнодушным тоном.
Я сглотнула. А ведь мысли о Юлиане почти выпорхнули из моей головы…
В общем, надо было сказать правду. Ведь все равно же узнает! Не я признаюсь, так мама или Полина, или… да кто угодно из свидетелей! А чистосердечное признание – Алекс сам это говорил – снимает половину вины. Если бы, конечно, на мне была какая-то вина, потому что лично я себя виноватой не считала. Юлиан приехал не по моему приглашению, так почему же я не могла честно об этом сказать?
А я вам объясню почему: потому что откровенничать легко из бункера! Ну или из подводной лодки, на худой конец: чтобы крикнуть правду, задраить люки и: «Глубокое погружение!!»
Годика на полтора, пока не перебесится. А вот стоять в обнимку, смотреть в его глаза и рассказывать о Юлиане… нет уж! Моей смелости на это не хватило. И, улыбнувшись так, что лицо, кажется, пошло судорогой, я выдала:
– Старый приятель приезжал.
– Серьезно? – недоверчиво изогнул бровь Алекс.
– Ага! – энергично кивнула я. – По большей части – к маме.
– По большей части? – переспросил он. Я прикинула в голове: если учесть, что список кандидатов в мои мужья составляла Ядвига, пригласила его в гости тоже она, а я без фотки в ее же телефоне Юлиана, возможно, даже бы и не вспомнила, можно сказать, в моих словах не было и капли лжи.
– Именно так! Это была ее инициатива, – сообщила с радостным оскалом. – А я вообще ни при чем и… кстати очень устала. Хочу в душ и баиньки!
– Но еще только девять вечера, – покосился на часы Шурик. – Ты, случайно, не заболела?
Я отступила на шаг, выбравшись из кокона его куртки, и зевнула, чинно прикрывшись ладошкой:
– Нет. Просто устала.
А потом убежала в дом прежде, чем он успел задать еще какой-то вопрос. Надежды на то, что мой маленький обман не раскроется, я, разумеется, не питала. Но знала наверняка, что Шурик не станет будить меня среди ночи, дабы выяснить отношения: он, конечно, бывает буйным и нетерпеливым, но ведь не настолько! Подождет до утра, а, возможно, даже успеет немного успокоиться. И, кроме того, я же не врала на самом деле! Ну немножко не договорила, самую малость, за это ведь не убивают?