Ева. Минус на минус
Шрифт:
– Я тоже в шоке… – поддакнула, послушно разворачиваясь на каблуках. – Такой прыткий… и упертый! Про изобретательность вообще молчу…
– Интересно, он уже избавился от банданы?
– Лучше бы – да, – ухмыльнулась, вспоминая «таинственного» Пита, в котором Полина не смогла распознать своего красавчика-ухажера. – Она его убьет, если узнает, что он ее обманул. Ну… обидится так точно. А когда дело касается Полины – я даже не знаю, что хуже. Потому что дом она разворотит в любом случае. Хм… может, устроить ей веселую жизнь и все разболтать?
Алекс, как раз договаривающийся с водителем такси о путешествии в какую-то недалекую деревушку, поднял
– На этом месте ты должен был улыбнуться, ведь это была шутка.
– Какая-то она не слишком смешная.
Я ступила ближе и подмигнула:
– Ты так предан брату или боишься за особняк?
Шурик бросил на меня убийственный взгляд, и я не сдержалась:
– Ну прямо купидон Соколовых! Только крылышек и не хватает.
Купидон открыл передо мной дверь такси, слегка подтолкнул в ее направлении и, грозно сведя брови на переносице, уселся рядом.
– Поехали, – буркнул водителю.
Я засмеялась и, придвинувшись ближе, положила подбородок ему на плечо:
– Я знаю, что подарю тебе на следующий день рождения. Лук, стрелы и маленькие ангельские крылья. Будешь летать по миру и находить истинную любовь. Хотя… нет! Зачем тебе крылья? У тебя же есть Тамар!
– К счастью для тебя, следующий мой день рождения будет через год, – вполголоса рыкнул Шурик. – Советую пересмотреть выбор подарка.
– Через год? – нахмурилась я. В голове мелькнули обрывки воспоминаний. – Вот черт! Ты же двадцать шестого октября родился! Я прошляпила твой праздник!
– Ничего удивительного, – покосился на меня братец. – Ты очень невнимательная.
– С чего ты взял?!
Он закатил глаза, сунул руку за пазуху и вытащил мой паспорт. Помахал им у меня перед носом и спрятал обратно:
– Оставила на стойке регистрации.
Я мысленно отвесила себе оплеуху, но оправдываться не стала. Зачем? Сейчас его слова почему-то не вызывали обиды. Наоборот. Мне вдруг захотелось хоть как-то отблагодарить его за беспокойство и помощь. Только как, если у меня ничего не было – даже это путешествие он оплачивал из своего кармана. А подарки, созданные магией, Алекс бы точно не принял. И тогда, сама себе удивляясь, я игриво улыбнулась, обхватила его за руку и, прошептав:
– Больше не повторится, – поцеловала в щеку.
Он обернулся, глядя на меня круглыми, даже чуточку испуганными глазами. Я зажмурилась и неуклюже, с размаху прижалась к губам.
– С днем рождения! – улыбнулась мгновение спустя. – Будь счастлив!
А я всегда думала, что это Полина меня не жалеет. Для наших занятий она выбирала самую буйную лошадь, самую высокую гору и самую сложную тропинку. Тренировала через «не могу», по ее словам, воспитывая силу воли и стойкость. Обещала превратить в подобие Чака Норриса или в калеку, если я не буду достаточно стараться. Наивная! Ей просто нужно было поставить меня в пару к Алексу и отправить куда-нибудь в поход. Это была бы самая жесткая подготовка, которую только можно представить.
Я не могу сказать, что он шел по лесу очень быстро. Просто ему, везунчику длинноногому, хватало сделать один шаг, а мне приходилось отмахивать целых три. И ведь не попросишь остановиться или притормозить – время играло против нас. Где бы ни находился Тартар, компанию стоголовых великанов сложно было назвать приятной. Я должна была торопиться, чтобы вернуть маму как можно скорее. Но мне также было известно, что стоит попросить или хотя бы намекнуть, – и Алекс остановится,
А ведь раньше мне всегда нравилось ходить пешком. Особенно на природе. Но почему-то в моем представлении даже самый заросший лес выглядел куда аккуратнее того, в котором мы очутились. Здесь, в этих китайских дебрях, казалось, поиграла толпа школьников-демиургов, которых выпустили на планету и строго-настрого приказали ничего не трогать. Ландшафту явно не нравилось лежать в горизонтальной плоскости, да и под одним углом тянуться вверх тоже было скучно. Очень скоро я чувствовала себя бредущей по лезвию циркулярной пилы: вверх-вниз, вверх-вниз. Какие-то американские горки прямо. Еще и ноги постоянно в чем-то утопали: пожелтевшая трава не держала над влажной проседающей почвой. А там, где земля была более-менее твердая, растительность достигала колена, и это еще в лучшем случае. Деревья росли как попало, буквально друг на друге. И еще кусты! Хоспади! Какие там были кусты! Это же рай для клещей и здоровенных монстроподобных пауков! На меня один такой сел, так я речку, ту самую, которой меня Алекс пугал, на голом энтузиазме вброд перепрыгала. Секунд за десять. Какая метла?! Если бы Шурик не остановил – я бы в таком темпе до границы с Северной Кореей добежала. Жаль, она в другую сторону от болота, которое облюбовала моя прабабка.
Кстати, о грустном. То есть о мрачной недружелюбной топи, к которой мы подобрались уже ближе к закату. Алекс поскрипел зубами, но высказывать свое «фэ!» не стал. Хотя я и так отлично понимала, кого именно он обвинял в том, что не успел за сегодня прошагать еще с десяток километров. Вот только виноватой себя не чувствовала. Героем – да. Виноватой – ни капли! Потому что только натасканные демонами заклинатели способны мчаться по эдакому ущербному пейзажу со скоростью гоночного болида.
Тяжело дыша, уселась на камешек и отрешенным взглядом наблюдала, как он бродит по «побережью». И откуда только у парня силы брались? Моя бедная тушка уже давно мечтала только о том, чтобы лечь и забыться. Я даже не смогла уследить, когда Алекс вернулся на пригорок.
– Ладно, – сжалился он, замирая надо мной озадаченным прообразом советского жителя. Того самого, который с радостью позировал для плакатов: «Мир, труд, май», причем с такой напряженной рожей и таким мощным молотом в руках, что мир и май как-то сами собой растворялись в понятии ТРУД. – Сегодня дальше не идем. Не хочу переходить болото ночью.
– О, слава богу! – выдохнула от всего сердца и сбросила рюкзак на землю.
– Устала? – по-деловому уточнил парень.
Я подняла на него печальный взор, наклонилась вперед и обняла коленки. Закрыла глаза и только-только успела расслабиться, как меня подхватили за руку и резко дернули вверх.
– Не сиди на камне, – грубовато велел Шурик.
Я вяло брыкнулась:
– Тогда посади меня туда, где можно сидеть, и оставь в покое.
Он тяжело вздохнул и в буквальном смысле прислонил меня к дереву. Как картину в рамке. Потом распахнул рюкзак и задумчиво поскреб в затылке:
– Значит, так. Ночевать будем здесь. Берег высокий, есть спуск к воде и топлива для костра достаточно. Вот, кстати, ты им и займешься. Я поставлю палатку и разожгу огонь. Возражения есть?
У меня прямо на языке вертелось: