Ева. Минус на минус

Георгиева Инна

Нет, ну это было уже как-то чересчур!

– Только попробуй сломать мою веру в твою непогрешимость! – с улыбкой щелкнула его по носу.

– Эй! – заржал этот олух. – Я – заклинатель! Зло по умолчанию.

– А как же мое желание равняться на старшего брата?!

– Давай-ка ты лучше обратишь свой ясный взор на Егора. Он всегда мечтал стать кому-то объектом для подражания.

– Спасибо хоть Богдана не посоветовал, – хихикнула я.

Алекс проказливо улыбнулся:

– Думаешь, я сам себе враг?

Я

замерла под этим насмешливым взглядом, чувствуя, как румянец расползается по щекам. Казалось, эти глаза напротив трогали самые потаенные струны сердца. Смотреть в них было все равно что поддаваться наваждению. Комната вокруг плыла, звезды меркли, звуки и запахи растворялись и исчезали. Оставались только они – эти черные ресницы, чуть опущенные веки, брови вразлет, тонкая линия носа. Взгляд сам собой скользнул ниже, и я стала разглядывать его губы. Мне нравилось их очертание, их прикосновения. Я любила, когда он кривил их в ухмылке, поднимая один уголок чуть выше второго. Когда он в гневе сжимал их в тонкую линию. И сейчас я смотрела на них, как голодающий на последний, самый вкусный кусок рождественского пирога. Кажется, даже облизнулась, потому что он вдруг резко выпрямился, упираясь ладонями в кровать по обе стороны от моих ног, и накрыл мои губы поцелуем.

– Тебе все же нужно поесть, – сказал с улыбкой.

Я звонко сомкнула челюсти, глядя, как он разворачивается на сто восемьдесят градусов и, на ходу стягивая рубашку, направляется к ванне. В голове промелькнуло:

«Какая спина! Какие ноги! Ну почему здесь именно ванна, а не душ? Хотя бы полюбовалась… ой!»

– Погоди секунду! – крикнула, прыгая с перины. Алекс в удивлении обернулся (даже молнию на брюках обратно застегнул, а жаль), но я не стала ничего объяснять. Просто обежала его по дуге и склонилась над водой. Опустила в нее пальцы, сосредоточилась: – Чистая!

Пена, как результат предыдущей магии, испарилась в момент. По воде пошли круги, словно я бросила в резервуар крупный камень. И с каждым кругом она становилась все прозрачнее, пока не приняла свой первозданный вид. Я вытащила руку и вытерла ее о подол.

– Ты… уже ужинал? – спросила, смущенно косясь в сторону. Алекс шагнул ближе. Я бы даже сказала, слишком близко, но именно этого мне сейчас и хотелось.

– Нет. Тебя ждал.

– Тогда, – выдохнула, поднимая лицо, – я тоже тебя подожду…

Я сидела на кровати в абсолютном недоумении. Рядом, за ширмой, плескался Александр. И он пел! То есть скорее выл, потому что пением такой странный набор звуков назвать было очень сложно. И не просто фальшивил! Он фальшивил каждую ноту! А когда она у него случайно получалась, он замирал, прислушивался, кашлял и пробовал заново. Теперь уже с ошибкой. Нет, я, конечно, понимала, что у каждого человека могут быть слабые стороны. Но как мог так петь тот, кто был солистом

у Shadows?!

Если честно, я даже испугалась. Потому что магия – штука непредсказуемая и порой у нее оказываются интересные побочные эффекты. В том числе стирание памяти, потеря контроля над собственным телом, временное лишение зрения. Короче, если Александр Соколов после нашего путешествия не сможет нормально петь, то я не смогу нормально жить. А вот это уже было действительно страшно.

Потому я аккуратно подобралась к ширме и постучала о деревяшку:

– Шурик!

– Евочка, я – Александр! – беззлобно ответил он.

– Угу, я в курсе. А что это ты такое поешь?

– Не узнала? – удивился. – Это Energy итальянского рок-музыканта Luca Turilli. Хорошо получается, правда?

– Д-да… – сглотнула, покрываясь испариной. В голове пронеслось паническое: «Мне писец!» – А может, тебе для разогрева попробовать спеть чего-нибудь попроще?

– Например?

– «В лесу родилась елочка», – тихонько подсказала я. – Отличная, кстати, песня.

– Да ну! Это не для меня.

– Все великие музыканты с чего-то начинали, – пробормотала, чувствуя себя полной дурой.

Алекс тяжко вздохнул:

– Ладно. Так и быть, исполню каприз своей дамы.

Блин, лучше бы он вообще голос потерял! Такого исполнения детской песенки я прежде не слышала и, надеюсь, больше никогда не услышу. Его как будто пытали! Не выдержав звуковой атаки, я резко отодвинула ширму с твердым намерением сделать все что угодно, но либо вернуть ему музыкальный слух, либо взять обещание больше не петь. Никогда! Потому что такие вопли чреваты жертвами. А учитывая его целевую аудиторию – жертвами со стороны музыкантов.

В общем, правильно мне мама говорила: «Сначала, Ева, нужно думать! А потом – делать!»

Алекс как раз выбирался из ванны. И оказался передо мной. Во всей красе.

– Уаах! – глубокомысленно выдала я, круглыми глазами уставившись на его «сокровища». Парень тоже раскрыл варежку, но вопрос задать не успел. Я автоматически сделала пасс правой рукой, левой закрывая себе глаза. Просто отвернуться не получалось: ноги как будто приросли к земле.

– Блин, Ева! – мрачно процедил Алекс. – Я так никогда до жратвы не доберусь! Ты зачем это сделала?

– Не надо было так резко вставать! – проскрипела я.

Братец убрал со лба белую шапку:

– Не надо было так резко врываться! Мля, чувствую себя долбаной Афродитой…

Ну, здесь он погорячился. Богиня родилась из морской пены, а я Шурика в ней просто искупала. Вернее, утопила, потому что на этот раз она возвышалась над ванной горой, накрывая парня едва ли не до самой макушки.

– Я, знаешь ли, не просто так ворвалась! – гневно скрестила руки на груди. – Ты ужасно пел!

На меня подняли полные праведного возмущения глаза: