Ева. Минус на минус
Шрифт:
– Который час? – опять подала голос я.
– Восемь, – не глядя на часы, ответил братец.
– То есть пора подниматься в школу, – со вздохом резюмировала ответственная ведьма и попыталась соскользнуть с постели. Ну как соскользнуть? Учитывая мое состояние, скорее, вывалиться.
Вот теперь Алекс уставился на меня вполне закономерным офигевшим взглядом:
– Вообще-то пора скорее ужинать, но… ты серьезно пошла бы в школу в таком состоянии?
– А что? – вяло пожала плечами я. – Есть куча замечательных таблеток. Выпьешь одну такую…
– …и превратишься в зомби, – закончил предложение Шурик.
Я
– Посмотри на меня. В моем случае состояние зомби было бы реальным апгрейдом.
– Да уж, я вижу, – хмыкнул братец. – На вот, засунь в рот.
И протянул мне градусник. Я изучила его почти равнодушным взглядом и помотала головой:
– Дай, пожалуйста, тот, который в зеленой упаковке.
– А этот чем плох?
– Ничем, кроме того, что он – ректальный, и я им измеряю температуру у животных.
– Фу!! – возопил Алекс, тут же отодвигая градусник на «безопасное» от себя расстояние, удерживая его при этом двумя пальцами, как большого таракана. Ну хорошо хоть на пол не швырнул, «мистер брезгливость». С другой стороны, мог бы не волноваться: градусник был абсолютно чист. Во-первых, я ревностно слежу за состоянием своих инструментов. А во-вторых, то, что побывало в заднице единорога, уже априори отлично продезинфицировано. По крайней мере, в это свято верят изобретатели мифов, вопящие о том, что рогатые лошади питаются цветами и бабочками, а какают, пардон, радугой. М-да… человеческая фантазия не знает границ. Зато Вася долго ржал, когда я рассказала ему сей забавный «факт».
– Надеюсь, этот градусник ни в каких экзотических местах не побывал? – опасливо уточнил Алекс, протягивая мне второй термометр. Я улыбнулась и демонстративно сунула его в рот. Взгляд братца не изменился.
– Тшы серьежно? – спросила, закатив глаза. Он пожал плечами: мол, кто вас, ведьм, разберет. Я только вздохнула: вот уж точно, «человек, подверженный предрассудкам». Как бы ему доказать, что мы, маги, не варим зелья из лягушачьих лапок и кроличьих черепов. Супы – да (кстати, очень вкусно получается), но не зелья.
Градусник пикнул, предлагая проверить результат, и Алекс буквально вырвал его у меня изо рта. Я изогнула бровь, спрятала под одеяло руку, которой просто не успела взять инструмент, и хрипло полюбопытствовала:
– Сколько?
– Тридцать девять и шесть, – задумчиво озвучил братец и поднял на меня такой взгляд, что я почувствовала себя трупом на столе у любознательного патологоанатома. – Еще не поздно, а ты уже горишь. Надо выпить чаю.
– Спасибо хоть кровопускание не предлагаешь, – мрачно усмехнулась я. – Дай мне телефон, я Полине позвоню.
– Зачем? – не понял Шурик.
Я нахмурилась: он действительно решил вылечить меня кипятком с вареньем?
– Она – знахарка.
– Ну с некоторых пор я тоже, – заржал парень.
Я скрипнула зубами: очень весело, блин! Мне уже сдохнуть хочется, а он хихикает. Чихнуть на него, что ли? Пускай бы тоже помучился…
– Она – реальная знахарка!
– И она нам здесь совершенно не нужна, – категорично заявил Шурик. – Я сам тебя вылечу. Лимон, чеснок и обтирания – вот что спасет от любого недуга!
– Слушай ты, Спартак!.. – попыталась принять вертикальное положение разозленная я, но меня схватили за плечи и
– Ева, – Алекс склонился так, что почти коснулся лицом кончика моего носа, – ответь, кто лучше: я или Полина?
– Полина, конечно! – гаркнула в полную силу своего больного горла.
Алекс внимательно посмотрел в мои категоричные глаза, подождал на случай, если я все-таки передумаю (кажется, он действительно считал меня мазохисткой), потом мрачно ухмыльнулся и выпрямился. Подошел к столу, взял мой телефон… – я аж в постели села от нетерпения, – посмотрел на него, словно видел впервые, и плавным жестом опустил себе в карман. Моя челюсть с глухим стуком рухнула на одеяло. А братец подмигнул на прощание и вышел из комнаты. Довольный донельзя.
– Гад! – хрипло выдохнула я и без сил упала на подушку. Правда, тут же подорвалась снова. Переползла на другую сторону кровати, села на коленках, вытянулась и заглянула в зеркало над комодом – в таком положении оно как раз было на уровне глаз.
– Госспади, – просипела, хватаясь за голову. Нет, в таком виде болеть нельзя, можно только умирать. Потому что о покойниках многого не скажешь: тут либо хорошо, либо ничего. А значит, никто не станет возмущаться и обзывать «страхолюдиной». Увы, рассчитывать на благородство братца, которое не позволит ему издеваться над больным человеком, не приходилось, потому, собрав волю в кулак, я выбралась из-под одеяла. Снарядилась расческой, свежей пижамой, теплыми носочками и «погнала» в ванную со скоростью напуганной дальневосточной черепахи [11] . Ну то есть не слишком быстро, зато злобно озираясь по сторонам и готовясь цапнуть любого, кто осмелится встать на пути.
11
Дальневосточная черепаха, или китайский трионикс, – пресноводная мягкотелая черепаха. Пойманный трионикс ведёт себя очень агрессивно, старается укусить, при этом укусы даже маленьких черепах очень болезненны.
К счастью, Шурик все еще готовил свой чай, то есть пребывал тремя этажами ниже, на кухне. А потому в ванную я добралась без проблем. Быстренько умылась, почистила зубы, привела в порядок колтун на голове. Короче, сделала из ведьмы нормального человека. Бледнолицего, трясущегося, но уже относительно симпатичного. Таким и в постель возвращаться было не стыдно.
Вяло улыбнувшись своему отражению, я на цыпочках пробралась к двери, повернула защелку и вышла в коридор.
Собственно, там меня и «запалили».
– А я приготовил лекарство, – опираясь плечом о косяк и с любопытством изучая свои ногти, мурлыкнул Алекс. Так показательно-спокойно, что мне стало не по себе. – Смотрю, нет моей пациентки. Странно, однако! Она и ходить-то почти не может, а умудрилась сбежать. Вот ответь, каким образом?!
– По стеночке, – после секундного размышления честно призналась я.
– А возвращаться теперь как думаешь?
– Если ты мне ногу не сломаешь, так же, – буркнула мрачно.
На меня бросили такой выразительный взгляд, словно перспектива обездвижить пациента посредством нанесения ему тяжелых увечий казалась доктору вполне возможной. И, пожалуй, даже привлекательной.