Ева. Однажды в сказке

Георгиева Инна Александровна

Я вздохнула: ну да, все логично. Полина и так сегодня перевыполнила свой месячный лимит добрых дел. Глупо было ждать от нее большего.

– Ты только не выгоняй ее, ладно? – тихо попросила я, и готесса все-таки захохотала в трубку:

– И не подумаю! Не хватало мне еще сцепиться с этой несчастной. Я ее Богдану передам, с рук на руки. Или кто там из твоих братьев первым вернется. А сама слиняю домой. Хватит с меня Дня святого Валентина. Спасибо, погуляли…

– Слушай, – прикусила я губу и вдруг выдохнула: – А меня приютишь?

– А

как же диалог с Алексом?

– Да… – убитым тоном протянула я. – Во-первых, он еще непонятно когда дома будет. Во-вторых, обязательно начнет выяснять, кто такой Шакуров и почему я с ним ушла. А в-третьих, я все равно у тебя телефон забыла. Надо забрать.

Готесса понимающе хмыкнула:

– И на диване спать опять не хочется?

– Не-а, – призналась я. – Совсем не хочется.

– Ладно, – ответила Поля. – Я передам, что сегодня ты ночуешь у меня. Попроси Юлиана тебя подбросить. С его скоростями ты как раз приедешь к моему возвращению.

– О да, – улыбнулась я, переводя взгляд на тут же напрягшегося временного «водителя». – Возможно, тебе меня еще и ждать придется…

Полина поставила на стол дорогущий серебряный подсвечник, совершенно не вписывающийся в интерьер ее квартиры, налила в бокалы вино, протянула один мне и улыбнулась:

– Ну что, выпьем за День Валентина?

Я хмыкнула в ответ:

– Ага. Не чокаясь…

Мы пригубили вино, но лично я не почувствовала ни восхитительного вкуса, ни дурманящего голову аромата. Возможно, потому, что эта бутылка уже около двух недель стояла открытой у Поли в холодильнике. Она поморщилась, с задумчивым видом повращала бокал вокруг оси, полюбовалась на то, как стекает вино по его внутренним стенкам, и философски заявила:

– Да, такую гадость я еще не пила, – а потом одним резким движением вылила напиток в кухонную раковину. Я тут же последовала ее примеру, потому что второй глоток и сама особо не предвкушала.

Поля вздохнула:

– Но развеяться хочется. Жаль, нечем… Хотя, – тут ее глаза опасно блеснули, и я сразу насторожилась, – нет ли у вас, Ева Моргалис, настроения сыграть в игру: «Сделать и умереть»?

Нервный смешок вырвался у меня почти сам собой:

– А это как?

В ответ Поля коварно подмигнула и, выпрыгнув из-за стола, пулей умчалась в спальню. Оттуда вышла довольная как слон с крошечной бутылочкой, почти мензуркой, наполненной какой-то странной жидкостью.

– Вот! – явно гордая собой, поставила ее на стол. – Семейный рецепт.

– Он неопасный? – осторожно уточнила я. Поля посмотрела на меня, как на Фому Неверующего, и уверенно кивнула:

– Это тебя не убьет!

Не могу сказать, что меня это успокоило: от Полинкиных снадобий пока никто не умер. Но это не значит, что они не заставляли мучиться тошнотой, несварением или продолжительными кошмарами. Наверное, мое лицо отразило мысли в полной мере, потому что подруга закатила глаза и снова опустилась на стул.

– Это – результат моей семейной практики,

так что не волнуйся: папа плохому не научит. А яды мы с ним проходили еще в прошлом семестре, так что… Короче, это зелье пробуждает твои истинные желания. То, что ты всегда откладываешь на потом, но о чем втайне мечтаешь и боишься, что однажды тебе просто не хватит времени это сделать. Ну из той же оперы, что «увидеть Париж и умереть». Правда на такие масштабные подвиги тебя толкнет только очень большая концентрация зелья. А мы выпьем всего по глотку, как и рекомендовал папа. Он сказал, что это – как вдохновение. Главное: не переборщить.

– Хм… – Я взяла бутылочку и поднесла к глазам. Жидкость внутри не выглядела страшной: чистая как слеза и прозрачная как горный хрусталь. Да и Казаков-старший не стал бы травить дочь. А мне и правда хотелось отвлечься. – Ладно, Поля, наливай.

Она кивнула так, словно это было мое решение, а она просто смиренно повиновалась, поставила перед нами две чистые стопки, разделила зелье надвое и первая подняла свою:

– За исполнение желаний!

Выпили залпом. Потом долго смотрели друг на друга в ожидании эффекта. Наконец я покачала головой:

– Ничего не чувствую. А ты?

– Аналогично, – вздохнула Поля, стряхивая с плеча невидимую пылинку. – Наверное, папа соврал. С него станется: он такой приколист, когда не надо… Ладно, – она со вздохом поднялась и огляделась, – помою-ка я посуду.

– Чего? – коротко изумилась я. Вообще-то заставить Полю заняться грязной посудой могло разве что отсутствие чистой. Но сейчас в раковине стояла только пара бокалов и несколько рюмок (остальное в свой прошлый визит вымыл Богдан). Я была уверена, что они достоят до Пасхи. Но Поля, кажется, даже не поняла, где была нащупана аномалия.

– Да-да! – кивнула она, натягивая передник, который сначала пришлось откопать в груде кухонных полотенец, а потом еще и достать из прозрачной упаковки: это был мой подарок на новоселье, по всей видимости «очень востребованный». – И стирку надо поставить. И мусор вынести. И, пожалуй, пропылесосить не помешает…

Я крякнула:

– Поля, половина двенадцатого! Соседи будут не рады пылесосу…

– Точно! – подняла подруга указательный палец вверх. – А ведь я как раз думала помириться с соседями. Отлично! Пройдусь тряпкой – так пол будет еще чище. А потом приготовлю пирог! С начинкой из, – она метнулась к холодильнику, – хм… из картошки. Бывают же пироги из картошки?

Я развела руками, начиная догадываться, что зелье все-таки действует. Но почему-то только на Полину. А мне вот вообще ничего не досталось: убирать я не хотела, переживать о соседях – тоже, вот разве что…

Взгляд упал на телефон. Позвонить, что ли, кому-то?..

«Кто-то» ответил сразу, причем весьма недовольным тоном:

– Ты где находишься?!

– В смысле? – не поняла я.

– В смысле на каком кладбище?! – с нажимом повторил Алекс. – Я уже два ближайших к дому обыскал.