Эвакуация. 1941—1942 гг.

Лукьянин Валентин

Смысл ответов Молотова Гальдер резюмирует так: «В отношении Тройственного пакта ясно, что Россия хочет вступить в него не как подчиненная сторона, а как равноправный партнер. Пересмотреть Тройственный пакт!» (В подтексте читается: ишь, чего захотел!) Такая позиция России немецких «партнеров», конечно, совершенно не устраивает, а советский нарком иного и не ожидал. Наши «штирлицы», если таковые и были на самом деле, не настолько глубоко внедрились в гитлеровское закулисье, чтобы в «режиме онлайн» отслеживать мотивы и логику каждого очередного шага противника, но Молотов и напутствовавший его перед этой поездкой Сталин хорошо знали, с кем имеют дело. И они ничуть не заблуждались, что подтверждается сейчас записями в дневнике Гальдера: «Генерал

Паулюс: Доложил об основных идеях операции против России (памятная записка)» (29 октября 1940 года); «Турция. Вопрос о ней затрагивает русскую проблему. Этот вопрос может быть поставлен лишь после устранения России»; «Подготовку операции на Востоке не прекращать» (4 ноября 1940 года). Все это говорилось перед самым приездом приглашенного на переговоры Молотова!

А вскоре после его отъезда домой в дневнике Гальдера появляются две весьма многозначительные записи. 18 ноября 1940 года: «Операция против России, по-видимому, отодвигается на второй план»; тут генерал явно неточно выразился: не на задний план, а по срокам отодвигается, но причиной стал не визит советского наркома, а усложнившаяся ситуация на Балканах, где Гитлер тоже увяз. Однако об отказе от операции речь не идет, подтверждение тому – запись, сделанная днем позже: «Мой доклад о плане операции против России. После этого – обсуждение текущих дел. Никаких существенных замечаний». «Мой» – значит, самого автора дневника, который был не просто летописцем, но одним из главных виновников исторической катастрофы, в которую немцы вовлекли едва ли не все население планеты. И еще обратите внимание: план величайшего преступления – пусть и значится первым в повестке дня, а все-таки одно из «текущих дел».

И в тот же день, 19 ноября, Гальдер сделал еще одну запись, дающую представление о том, сколь масштабную партию разыгрывали в тот момент эти гроссмейстеры военно-политических авантюр: «Снова ощущается недостаточная связь и несогласованность между ОКВ и нами [40] по балканскому вопросу. Дело продолжает развиваться в направлении нашего возможного наступления на Турцию. Это, естественно, меняет всю картину. Нам должно быть ясно, что возможности ведения войны против России исчезнут, если мы свяжем себя в Турции. На последнем совещании фюрер сказал мне: “Мы можем двинуться к проливам лишь после того, как Россия будет разбита”. Эта мысль влечет за собой вывод: мы должны избежать войны с Турцией, пока Россия не будет разгромлена».

40

То есть ОКХ – Генеральным штабом сухопутных войск вермахта, начальником которого был Гальдер.

Тема Англии доминирует в обсуждениях, которые ведутся в ближайшем окружении Гитлера (и, следовательно, фиксируются в дневнике Гальдера) в ноябре – декабре 1940-го и в январе – феврале 1941 года. Положение дел гитлеровским стратегам видится двояким. С одной стороны: «Тяжелое положение Англии становится все более очевидным. Рузвельт якобы заявил, что Англия будет ликвидирована в течение шести месяцев, и поэтому Америке нет никакого смысла ввязываться в войну из-за Англии» (26 ноября 1940 года). С другой стороны: «Мы не сможем окончательно разгромить Англию только путем высадки десанта (авиация, флот). Поэтому мы должны в 1941 году настолько укрепить свои позиции на континенте, чтобы в дальнейшем быть в состоянии вести войну с Англией (и Америкой). (Иден – сторонник сближения с Россией)» (16 января 1941 года).

Картина особых пояснений не требует: Англия по-прежнему враг номер один, но ее не получится покорить даже вторжением десанта. Америка ей не поможет, но, чтобы утвердиться на континенте, нужно отодвинуть куда-то в сторонку Россию, чтоб не мешала. То есть главные трудности связаны с Россией.

Не всуе помянут Энтони Иден – министр иностранных дел в правительстве Черчилля. (И.М. Майский тоже

свидетельствует, что Иден в той ситуации был за сближение с Москвой.)

Ну и как вы им, гитлеровским стратегам, прикажете тут поступить?

Этому вопросу было посвящено знаменитое совещание у Гитлера 5 декабря 1940 года, на котором обсуждались военные планы Германии на ближнюю перспективу. Очень узкий круг посвященных (кроме хозяина кабинета, как пишет Гальдер, «главком (то есть Кейтель. – В.Л.), я и некоторое время генерал Бранд») обсудил намечающиеся операции.

Первым номером в их повестке дня шла операция «Феликс» – по захвату английского Гибралтара. Овладеть военно-морской базой, контролирующей вход в Средиземное море, необходимо, считали они, незамедлительно, ибо это позволило бы получить контроль над всем средиземноморским регионом. Операцию назначили уже на январь, но, скажу сразу, она не состоялась: не удалось сторговаться с Франко о преференциях за пропуск германских воинских формирований через Испанию.

Второй по срочности была сочтена операция «Марита» – по захвату Греции. Но срок ее на том совещании не был определен.

Упоминалась также операция по вторжению в Ливию, но решили пока что не вмешиваться в дела этой страны: там все было завязано на итальянцах, а отношения германского руководства с капризным и безответственным дуче были не выстроены.

Вспомнили и про операцию «Морской лев»: «Операция возможна лишь в том случае, если будет полностью нейтрализована английская истребительная авиация. Этого ожидать нельзя, даже если наша авиация весной будет более мощной, чем она была весной прошлого, 1940 года». В заметках, сделанных Гальдером по окончании совещания у фюрера, эта проблема резюмировалась кратко: «Операция “Морской лев”: Не имеется в виду».

В общем ряду первостепенно важных проблем на этом совещании была рассмотрена и «программа Отто» – первый набросок операции «Барбаросса». Основные тезисы Гитлера по этой программе Гальдер изложил таким образом:

«а. Задача состоит в том, чтобы не допустить отхода противника.

б. Самая дальняя цель – овладеть таким рубежом, который исключал бы проведение противником воздушных налетов на Германию. После достижения этой цели – комбинированные действия с целью разрушения источников военной и экономической мощи противника (военная промышленность, шахты, нефтяные источники).

в. Цель операции – уничтожить жизненную силу России. Не должно оставаться никаких политических образований, способных к возрождению.

г. Будут участвовать: Финляндия, Румыния; Венгрия – нет.

д. Одну дивизию перебросить из Нарвика по железной дороге через Швецию и ввести в действие вместе с двумя горными дивизиями Дитля на самом северном фланге. Задача – выход на побережье Ледовитого океана.

е. Сосредоточить крупные силы в южной группе армий. Русские войска должны быть разбиты западнее Днепра. Авиацию бросить на переправы через Днепр! Все, что русские имеют западнее Днепра, должно быть уничтожено.

ж. Прибалтику отрезать! В этом случае там достаточно будет иметь лишь дивизии ландвера [– дивизии 3-й линии]. Противник должен быть рассечен ударами сильных фланговых группировок севернее и южнее Припятских болот и окружен в нескольких котлах (аналогично операциям в Польше). Эти оба внешних фланга должны быть достаточно сильными и подвижными!

з. Захват Москвы не имеет большого значения [мнение Гитлера]».

Возможно, стоило бы сократить этот конспект, выбросив некоторые частные подробности, но я не стал этого делать, чтобы читатель воочию убедился: раз уж речь заходит о перемещении конкретной дивизии и взаимодействии ее с двумя другими дивизиями, при том что дивизий на восточном направлении сосредоточено, как вы помните, уже сорок, – значит, дело зашло так далеко, что никакой иной исход ноябрьских переговоров Молотова с главарями Третьего рейха ничего бы не изменил: локомотив был поставлен на рельсы и начал гибельный разгон еще до приезда советского наркома.