Эвакуация
Шрифт:
День у Сергея Андреевича Елизарова, заместителя главы администрации Припяти, не задался с самого утра. Вчера что-то случилось на ЧАЭС, но никакой информации – что именно. Ходили слухи об эвакуации, но ничего толком не сообщали. Еще бы – станции намеревались в этом году присвоить орден имени Ленина, и любые внештатные ситуации грозили серьезными проблемами. Да и вообще, как может случиться что-то из ряда вон выходящее на АЭС в Советском Союзе – мы же коммунизм строим?! Не может такого быть! Просто не может!
В кабинет заглянула секретарша:
– Сергей Андреевич,
– Да, сейчас, секунду!
В воздухе витало напряжение. Казалось, он нынче состоял из атомов железа, которые разом обрушились на многострадальный остеохондроз чиновника. Груз ответственности грозил прихлопнуть Елизарова прямо на рабочем месте.
– Сергей Андреевич! – настаивала секретарша. – Москва не будет ждать.
– Да знаю я, знаю… сейчас! – В трубке появился взволнованный голос медсестры. – Что вы говорите? Во сколько? В семь пятнадцать?
Сергей Андреевич промокнул пот на затылке. Хотелось скинуть надоедливый костюм, но день, как назло, только начинался.
– Мальчик?! А вес? – Елизаров вдруг расцвел и даже улыбнулся секретарше, которая уже была готова провалиться сквозь землю. Зашептал мимо трубки: – Мальчик! Здоровенький! Три пятьсот!
Подчиненная улыбнулась в ответ, поняв, о чем говорит шеф. Подняла большой палец вверх, а потом снова кивнула на телефон.
– А теперь – соединяй! – выдохнул Елизаров, ответив, пожалуй, на самый важный звонок в жизни. Ну, после предыдущего, естественно. – Да, прошу прощения за ожидание – жена только что родила. Елизаров у аппарата! Слушаю вас… Да, конечно, слышал про аварию, но не в курсе, что там конкретно произошло…
Чернобыльская зона отчуждения,
болота, наши дни
– Не, больше я на это не куплюсь. Пробовал уже… Дважды, между прочим!
– Т-ты что, ра-азве перехотел найти с-свою се-семью? С-сокол, ты че-чего?! – Толстяк упорно давил на больные мозоли. Только вот я не собирался больше испытывать судьбу. Дважды у меня был шанс – и оба раза мимо. Только чуть голову не сложил. Особенно – последний раз, когда в исчезновении сталкеров обвинили меня. По Зоне была объявлена полномасштабная охота, а награду за мою голову назначили такую, что даже Пух присвистнул, увидев сумму в ориентировке. Собственно, после этого я и залег на дно – ушел на болота, сколотил Берлогу.
Один Пух и знал, как к ней добраться. Почему доверился ему? Сложный вопрос. Наверное, потому, что он напоминал меня в детстве – такой же неуверенный в себе толстячок, который никак не мог справиться с лишним весом, но все время искал на пятую точку приключений.
В прошлые разы Пух тоже составлял компанию. Вместе мы прошли огонь и воду, только вот на напарника никто не вешал убийство сразу пятидесяти трех человек из лагеря «Гром». Как я умудрился за пару часов избавиться от такого количества трупов – никого, видимо, не парило. Было бы на кого свалить то, что нельзя объяснить словами.
Военные сталкеры, действующие в Зоне по приказу правительства, быстренько подключили военную спутниковую сетку, отслеживая меня в тех местах, где связь работала.
– И чего ради я должен снова рисковать жизнью? – спросил я. – Меня вот до сих пор ищут, да?!
Пух отрицательно покачал головой, но при этом предпочитая не смотреть в глаза:
– Теперь то-точно есть ш-шанс…
– С чего это ты взял?
– Е-есть выживший, – Пух взял паузу, будто факир перед эффектным фокусом, – с-свидетель!
У меня чуть челюсть не отвисла: это в корне меняло ситуацию.
Глава 2
Новые обстоятельства
Припять,
администрация города,
27 апреля 1986 года
Вроде выходной, а в приемной очередь, как в понедельник утром.
– Гриша, дорогой! Зайди… да, срочно… да знаю я, что очередь с километр. Я тебя встречу. Да, прямо сейчас!
Сергей Андреевич бросил трубку и подхватил под руку очередного посетителя. Старичок просил разобраться с надбавкой к пенсии, а он его огорошил насчет эвакуации. Какая сейчас надбавка?! Естественно, пожилой горожанин заявил, что, дескать, никуда не поедет. «Под Сталинградом выстоял, а тут и подавно» – так и сказал. А еще добавил, что три дня потерпит, «никуда не денется», даже если все уедут. Только вот Сергей Андреевич подозревал, что дело несколькими днями не ограничится. Слишком уж серьезный был тон у начальства, таким раньше читали приговоры. Те, что к высшей мере.
– Да, конечно, спасибо, что обратились. Надеюсь, я вам помог! – нервно улыбнулся Елизаров. Старик глянул на него так, будто чиновник и был тем самым фашистом, с которым ему приходилось биться под Сталинградом. – Да, правда-а… я-то что здесь могу поделать?! Москва сказала…
– Вы можете! Вы многое можете! – ворчал старичок, выходя за дверь. А из-за нее в кабинет чуть не бросилась следующая посетительница – дама лет сорока с рыжей собачонкой на руках.
– Погодите! Срочное производственное совещание! – остановил даму Сергей Андреевич, пропуская вперед водителя Гришу. Тот виновато улыбался, пытаясь пузом, словно носом баржи, проложить курс посреди толпы. Удалось с трудом – Григорий, обливаясь потом, ввалился в кабинет. После чего замглавы захлопнул дверь. Провернул ключ. С другой стороны двери недовольно загалдели – ничего, обождут пару минут!
– Что такое, Сергей Андреевич? Что за срочность? Сегодня все и так будто с ума посходили…
– Такое дело, Григорий Федорович! – Елизаров всегда обращался к водителю по имени-отчеству, когда дело было важное. Резко сбавил громкость до шепота: – Нужно сгонять до роддома. Забрать Викторию Андреевну….
– Жену вашу?
– Да!
– Что, родила-таки?
– Да, недавно совсем. Мальчик. Три пятьсот – сокол будущий!
Водитель присвистнул, а потом резко погрустнел:
– Нам так-то не велено никуда отлучаться. Говорят, сегодня всех вывозим. Все машины под учетом.