Евангелие от Матфея
Шрифт:
Я уже говорил в другом месте, сколько мне пришлось преодолевать такого рода трудностей в розенкройцеровской мистерии «Врата посвящения», — в конце первой сцены, происходящей в зале для медитаций: то, что должен был сказать иерофант своему ученику, удалось передать лишь в очень слабой степени, в очень ослабленной форме.
И вместе с тем в древних мистериях все-таки находили способы выражения для глубочайших тайн, хотя во все времена было известно, насколько немощен язык, насколько мало он приспособлен и пригоден для передачи познанного. Так делались попытки найти средства выражения для душевного опыта. Слова же нашего обыденного языка, служащего потребностям внешней жизни, оказывались всегда недостаточными.
Зато куда более приспособленными оказывались образы, рождавшиеся у человека, когда он обращал
Предположим, что нужно возвестить о каком-либо надвигающемся событии, — скажем, о том, что некая человеческая душа достаточно созрела для того, чтобы пройти через некое важное испытание и передать результаты этого народу. Или необходимо сообщить, что самый этот народ или часть его достигла такой степени зрелости, такого уровня развития, что ему можно показать, как известная индивидуальность должна соединиться с этим народом, пройдя, может быть, совсем иной путь, чем этот народ. Дело заключалось в том, чтобы объяснить, что достигнутая в развитии этой индивидуальности кульминационная точка совпала с кульминационной точкой, достигнутой народом в его собственной эволюции. В таком случае никакие слова не смогут передать всего величия и важности события. И вот находится иной способ выражения. Говорили: соединение некоей личности во всей ее силе с душой народа в ее апогее можно сравнить с прохождением Солнца через созвездие Льва. Образ Льва стал символом всего того, что в эволюции человечества достигло великой силы. Отсюда и пошла известная терминология, которой пользовались на протяжении истории и которая была заимствована из движения светил для выражения духовных событий в жизни человечества.
Может быть, иным умникам захочется перевернуть все вверх ногами и предположить, что в былые времена стремились скрыть, завуалировать значительные исторические события за астрономическими явлениями; но в действительности в этих случаях рассказывалось о том, что реально произошло с человечеством, с помощью этих образов созвездий.
Кроме того, между космическим бытием и событиями истории человечества имеется гораздо более таинственная связь. Ибо то, что совершается на Земле, есть реальный отсвет всего происходящего во Вселенной. Так, встреча солнечной мудрости Гермеса и земной мудрости Моисея, имевшая место в Египте, была в известном смысле образом, отражением известных событий в Космосе.
Представим себе, что двоякого рода лучи: одни — идущие от Солнца и другие — возвращающиеся с Земли, — встречаются в пространстве (очень важно, в какой именно точке осуществится эта встреча, потому что в зависимости от того, насколько эта точка будет удалена от одного или другого светила, последствия этой встречи будут разными). Так в египетских мистериях встречу Гермесовой мудрости с мудростью Моисея сравнивали с событием, действительно совершившимся в Космосе по данным нашей антропософической космологии. Нам действительно известно, что в давние времена Земля отделилась от Солнца, продолжая оставаться в течение некоторого периода соединенной с Луной; потом некоторая часть земной субстанции оторвалась от Земли и стала современной Луной. Стало быть, Земля выбросила в пространство к Солнцу часть своей субстанции. Именно с этой «эманацией» Земли в сторону Солнца и связывали поразительное явление — встречу земной мудрости Моисея с солнечной мудростью Гермеса.
Учение Моисея, выделившись из солнечной мудрости, стало наукой о Земле и человеке; но при этом это учение возвысилось до солнечных сфер и восприняло непосредственно излучаемую Солнцем мудрость. Но оно должно было проникнуться этой мудростью лишь до известного предела, потому что в дальнейшем ему предстояло развиваться независимо. Поэтому Моисей оставался в Египте лишь до тех пор, пока он не воспользовался всем, что ему было нужно. К этому моменту и приурочен исход из Египта сынов Израилевых. Отныне солнечная мудрость, воспринимавшаяся и поглощавшаяся мудростью земной, дальше могла развиваться свободно. Но какова же цель, какова миссия этой Моисеевой мудрости? Когда она стала мудростью земной, ей было задано снова найти путь к
Так что учение Моисея нужно разделить на два этапа: сначала эта мудрость выращивается в лоне Гермесовой мудрости, со всех сторон ею окруженная и в некотором роде питаемая ею; затем обе мудрости разделяются, и после исхода Моисеево учение продолжает развиваться самостоятельно и свободно вынашивать плод первого периода. В свою очередь этот второй период развития распадается на три этапа.
Моисей, родившийся со всем, что ему было даровано Заратустрой, — это земной мудрец. Он должен найти свой путь, и именно в поисках этого пути, составляющих первый этап, он и проникается мудростью Гермеса. Далее его развитие продолжается, и чтобы лучше понять все, случившееся с ним, стоит еще раз заимствовать наши сравнения из жизни Космоса.
Когда что-либо, происходящее на Земле, отражается в пространстве, на пути к Солнцу это отражение встречает сначала Меркурий (вам известно, что планета, именуемая астрономами Венерой, в оккультной терминологии называется Меркурием, и наоборот, Меркурий называется Венерой). На пути от Земли к Солнцу мы вступаем сначала в сферу Меркурия, потом в сферу Венеры и, наконец, в сферу Солнца. Через последовательные этапы своей внутренней жизни Моисей должен был развивать полученный им в наследие от Заратустры дар, чтобы снова найти путь к Солнцу. Следовательно, его развитие должно было протекать до известной точки. Мудрость, которой он обогатил всю восточную культуру, должна была эволюционировать в соответствии со свойствами еврейского народа. После того как Моисей непосредственно воспринял учение Гермеса, он переработал его и как бы отразил его, как он отразил бы солнечные лучи.
И вот мы узнаем, что Гермес, которого впоследствии именовали Меркурием, принес своему народу искусство и науку, внешнее познание мира, внешнее, не ведающее посвящения, искусство, — в форме, приспособленной к свойствам своего народа. Совсем другим, в некотором роде противоположным путем должен был вернуться Моисей к этой отправной точке Гермеса-Меркурия, как бы «навыворот» развивая Гермесову мудрость. Обо всем этом повествует история еврейского народа — вплоть до воцарения Давида — псалмопевца и боговдохновенного пророка. Избранник Божий и копьеносец Давид был также и носителем лютни, он был Гермесом-Меркурием еврейского народа. Достигнув этой точки своего развития, иудейский народ был способен создать независимую, Гермесову «меркурианскую» культуру. Тем самым в эпоху царя Давида мудрость, воспринятая от Гермеса, достигла сферы Меркурия.
Продолжая отражать солнечные лучи, мудрость Моисея должна была достичь (если мне будет позволено так выразиться) области Венеры. Этой области иудаизм достиг в эпоху, когда все, что ему было передано Моисеевой мудростью, соединилось с совершенно другим учением, пришедшим совсем с другой стороны. Как в известный момент все, что отражается Землей, в направлении Солнца встречается с Венерой, так мудрость Моисея встретилась в период Вавилонского пленения с течениями, идущими из Азии. Это было время, когда ослабленная мудрость вавилонских и халдейских мистерий соединилась с мудростью еврейского народа, уже достигшего известного уровня своего развития. Подобно путнику, посвященному в науку земных вещей, который поднялся бы с Земли и достигнул сначала сфер Меркурия, а затем Венеры, чтобы воспринять солнечный свет, Моисеева мудрость восприняла в Халдее известные учения, которые исходили непосредственно из сохранившихся там святилищ Заратустры и в несколько ослабленном виде были распространены в мистериях Халдеи и Вавилона, — вплоть до области, охватывавшейся Тигром и Евфратом.
Тогда произошло еще одно событие. Моисей (точнее, не сам он, а его учение, завещанное им своему народу) соединился с солнечной мудростью, запечатлевшейся в мудрости вавилонян. Это соединение осуществилось в святилищах, которые были доступны евреям в дни их пленения. И как раз в то время, когда еврейские мудрецы вошли в соприкосновение с мистериями на берегах Евфрата и Тигра, в них учил перевоплотившийся Заратустра. Примерно в период вавилонского пленения перевоплотившийся Заратустра был в состоянии снова возобновить учение, принесенное им ранее. Ибо он продолжал перевоплощаться; и в той своей жизни, когда он носил имя Заратаса или Назаратаса, он стал учителем плененных иудеев, посещавших святилища страны.