Евангелие от Соловьева
Шрифт:
Я поспешно переключил канал. Барышня рассказывала о чудесном явлении старца, представившегося Георгием Победоносцем и покаравшего банду милиционеров-«оборотней», а также ударом копья превратившего туалет в «Боско-Кафе» в чудотворный источник, вода из которого уже восстановила зрение трем паломникам из Чернигова.
«Почему из Чернигова?» — подумалось мне. Сразу вспомнил грустные взгляды, которыми меня проводили крепкие ребята командировочного вида, переминавшиеся с ноги на ногу в ожидании своей очереди у туалета.
Очень серьезно дикторша прочитала
Вот что значит громко разговаривать за столиком в публичном месте. Чего только граждане не выдумают...
Подошел к окну и выглянул на улицу. Увиденное не обрадовало: человек пятьдесят хорошо одетых людей, причем некоторые с дамами, сохраняя видимые приличия, пытались выстроиться в подобие очереди. Их дорогие машины паслись неподалеку под присмотром равнодушных водителей, похожих на куличики, вылепленные по одной формочке.
Кажется, утро будет не добрым. Лишенный иллюзий, я взглянул на сотовый телефон, провибрировавший уютное гнездышко в брошенной мною в порыве страсти одежде. Сто восемьдесят неотвеченных звонков. Лучше и не пытаться отзвонить. Если это и есть наказание за мои грехи, намекаю на сегодняшнюю ночь, то оно не пугает.
Я поцеловал Эльгу. Она открыла глаза.
— Что-то случилось?
— Ты мне не говорила, что пользуешься такой популярностью у народа. Смотри, под окнами твои фанаты.
Завернувшись в одеяло, моя Сарра подошла к окну и рассмеялась, увидев очередь.
— Время апостольского приема? Как они узнали, где мы?
— Могу позвонить Сашке и спросить. Вряд ли у Еноха столько друзей в Москве.
Я набрал Сашкин мобильный.
— Але! — По голосу было ясно, что Сашка не очень рад слышать меня.
— Санек, что за дела?
— Ты о чем?
— О толпе страждущих под окнами твоей квартиры.
— Володь, ну понимаешь, такое дело... Я только одному важному человеку вчера сказал, что видел тебя и что ты здорово похудел, ну он и пристал... А у меня от него много чего зависит...
— А ты не мог вначале позвонить мне?
— Я пытался, но ты не подходил к телефону. Я даже думать не хочу о том, чем вы с Эльгой занимались...
— Не волнуйся, квартиру не разнесли. Но внизу твой приятель не один, их целая банда.
— Ой, этого я не знаю... Наверное, он растрепал... Кроме него я только приятелю брякнул, что ты теперь Никола-чудотворец. Я же теперь как указку проглотил, гвардеец, впервые за двадцать лет прямой, высокий и спина не болит! А все с одной фразы...
— Понятно, что меня ждет, — апостол Соловьев начинает прием страждущих.
— Володь, ты их в квартиру не пускай, а то заорут...
— Могут! Будет тебе урок!
— Не серчай!
Эльга поставила чай и успела отыскать в Сашкином холодильнике подобие еды.
— Яичницу будешь?
— Нет, обойдусь по-ленински, кипяточком... Впрочем, в последнее время в лучших домах Москвы принято полоскать в горячей
— Не дождешься, я заварила свежий рассыпной.
Молодец! Итак, на повестке дня вопрос, что будем делать со страждущими, где и как вести прием. О деньгах не говорю. У нас, у святых, принято все делать бесплатно и принимать благодарность подножным кормом.
Звонок в дверь.
Я не без достоинства, думая, какие слова сказать первому посетителю, ведь они останутся в легенде, подошел к кучке одежды, выудил брюки и рубашку.
Посетитель вел себя терпеливо и больше не трезвонил.
Придав себе подобающий вид, все еще думая над историческими словами, я открыл дверь. И увидел невысокого человечка в теплой куртке и кепке с логотипом «Майкрософта». Шмыгнув носом, он протянул желтый пакет.
— Владимир Рудольфович, извините за беспокойство, вам просили срочно передать из центрального офиса. Простите за вторжение, но вы к телефону не подходили.
— А как вы узнали, где я? — В голове зазвучал довольный смешок братца Билла.
— Адрес был на имейле от Билла Гейтса.
— Спасибо. Я вам что-нибудь должен?
— Ой, что вы, нет, конечно! Если можно, автограф. Я вас каждое утро по радио слушал, а теперь вас почему-то нет. Вы в отпуске?
— Скорее в командировке. На чем писать? Парень достал ручку и блокнот — конечно, все причиндалы были в летающих окнах.
— Как тебя зовут?
— Автандил.
— Грузин?
— Грек, из Абхазии, давно в Москве, лет двадцать... Не помню, когда дома был. Да и где теперь дом? Во время войны растащили...
Мне захотелось сделать для парня что-нибудь хорошее, просто так — в его словах сквозило настоящее чувство.
— У тебя есть заветное желание?
— У меня есть боль. У дочки с рождения полиомиелит. Но здесь только чудо поможет...
Я закрыл глаза и представил, себе их маленькую съемную квартиру, статную, повыше ростом, чем Автандил, грузинку и маленькую девочку, скрюченную недугом. Я поднял руки вверх, хотя этого и не требовалось, достаточно подумать о ней и захотеть помочь.
Девочка улыбнулась и от непривычности мышечных ощущений неловко опустилась на пол. Мать не спеша повернулась к ней и увидела происшедшие изменения. Суставы не выпирали неестественными гранями, девочка сама встала на ноги и неуверенно, но вполне нормально пошла. Мать радостно вскрикнула и бросилась к ней, обняла, поцеловала и стала ощупывать, не веря глазам.
— Автандил, у вас все будет хорошо.
Я взял ручку и именно эту фразу написал в блокноте. Подписался.
Автандил поблагодарил и собрался уже уходить, когда зазвенел его мобильный. Он взял трубку и некоторое время слушал. Потом молча упал на колени и, схватив мою руку, поцеловал.
Я положил руку на голову Автандила и повторил:
— Все будет хорошо, береги их.
Когда Автандил ушел, я вернулся на кухню, где меня ждала Эльга.
— Кто это был?
— Посыльный. — Я положил пакет на стол.