Евангелие от Тимофея. Клинки максаров. Бастионы Дита
Шрифт:
Нельзя было даже приблизительно определить, как далеко в прошлое утащил меня безумный старец (по крайней мере пейзаж, наблюдаемый в проем входного отверстия, изменился кардинально), но я почему-то очень ясно ощутил свою двойственность. Казалось, что я одновременно был и здесь, в дупле одинокого, еще не давшего широкую поросль дерева, и где-то еще – может быть, в стране Максаров, в Лесагете или в Леденце. Так и шизофреником недолго стать.
Обратный прыжок во времени уже не мог дать мне никаких новых впечатлений. Увлекаемый сильным и умелым пловцом, я легко пронырнул из прошлого в настоящее и вновь оказался на
– Если ты проскочишь в будущее немного дальше, чем нужно, ничего страшного не случится, – сказал старик. – Потом ты сам научишься возвращаться точно в тот клочок Мировремени, который покинул… А теперь отпусти мои руки и попытайся повторить все самостоятельно. Ничего не бойся, в нужный момент я приду к тебе на помощь.
Я почему-то закрыл глаза, напрягся и в мельчайших деталях представил себе весь уже однажды проделанный путь, запомнившийся мне как беспрестанно углубляющаяся глухая воронка, материя из которой, освобождаясь, по спирали улетала прочь. (Впрочем, впечатление это скорее всего было ложным. Человек, проникший в сложнейшую структуру Мировремени, может составить о нем представление столь же неверное, как о самом человеке – микроб, внедряющийся в его плоть.)
Уже почти уверенный в успехе, я вырвался из-под власти плавно катящейся вперед волны настоящего и рванулся назад туда, где ткань Мировремени, успокоившись, лежала бесконечным незыблемым ковром.
Первое – оно же и последнее – мое впечатление было таково, словно я внезапно оказался между бамперами двух столкнувшихся на полном ходу грузовиков…
– Вот не думал, что останусь в живых, – сказал я вслух, действительно ощущая себя не только живым, но и совершенно здоровым.
– Отцу стоило немалых сил вытащить тебя оттуда, – проговорил Хавр, сидевший неподалеку от меня на ребристом веткопобеге, торчавшем из земли, как спинной хребет дракона. – Боюсь, как бы это его окончательно не подкосило.
Только сейчас я понял, что мы находимся на самой опушке рощи, там, где она соприкасалась с сухой степью, почва которой кое-где еще хранила следы плуга.
– Я могу поговорить с ним?
– Вряд ли…
– У нас что-то не получилось?
– У тебя. Отец дал понять мне, что случай безнадежный. Пока ты был без памяти, он копнул в твоем сознании. Чего-то важного там не хватает. Не переживай. Я ведь тоже не умею перемещаться во времени, а живу… Пока, – почему-то добавил он.
Я хотел было сообщить ему, что перемещение в будущее мной кое-как освоено, но в последний момент решил воздержаться. Вместо этого я спросил:
– Где Ирлеф?
– Зачем она тебе? – Он искоса глянул на меня.
– Я спрашиваю, где Ирлеф?
– В безопасности. Гостит у моей сестрички.
– Зачем ты подстроил всю эту заваруху у Стеклянных Скал?
– Неужели не догадываешься?
– Догадываюсь.
– Вот и молодец. Ирлеф нельзя знать, что ты делал здесь и кто такой мой отец. Если бы я хотел избавиться от нее окончательно, попросту убил бы. Никто не смог бы помешать мне, даже ты. А сейчас она находится в лучшем положении, чем мы оба.
– Какую плату ты потребовал с отца за свои услуги?
– Разве он не сообщил тебе?
– Сообщил. Ты хочешь стать его преемником. Посредником между людьми
– Хотел. Еще недавно.
– И что же?
– Одного желания мало. Да и соперник объявился…
Тут из зарослей невдалеке от нас выполз крупный самец обезьяны. Обычно не в меру крикливый, сейчас он только тяжело, с хрипом сопел. Его жесткая шерсть вся слиплась от крови, а правая, перебитая выше колена нога держалась только на шкуре. Меня почему-то больше всего поразил торчащий из раны обломок бедренной кости – не расщепленный на конце, как следовало бы ожидать, а ровнехонький, словно над ним поработали хирургической пилой.
За обезьяной неторопливо шел чернокожий крепыш в меховых штанах. Дождавшись, когда раненое животное замерло, напоровшись на тот самый веткопобег, что служил скамейкой для Хавра, он тщательно прицелился и вонзил свое тяжелое копье ему в позвоночник, чуть пониже загривка. Оставив копье, накрепко пригвоздившее обезьяну к земле, торчать в ране, он уселся рядом и стал терпеливо дожидаться конца агонии.
– Как видишь, пока ты валялся без чувств, кое-что здесь изменилось.
Чернокожий, равнодушно глянув на нас, сказал что-то для меня совершенно непонятное. Хавр не менее непонятно буркнул в ответ, извлек из своего походного мешка оселок и бросил его чернокожему. Тот тут же принялся править на нем небольшой кривой нож, время от времени проверяя его остроту на овчине штанов.
– Что он собирается делать? – спросил я, ощущая себя персонажем дурного сна.
– Шкуру снимет. Шкуры у этих тварей крепкие. Бурдюки отменные получаются.
– Кто эти люди? – Я заметил еще нескольких чернокожих, промелькнувших в зарослях.
– Личная гвардия моего старшего братца, Карнлайха Замухрышки, нынешнего владыки Приокаемья.
Некоторое время я молчал, тупо соображая. Хавр. Потом его отец. Теперь еще и брат. Добавим сестру, у которой в плену якобы находится Ирлеф. Шустрая семейка!
Чернокожий пнул обезьяну голой пяткой и, не дождавшись ответной реакции, вернул Хавру оселок, после чего принялся выдирать копье из бездыханного тела.
– Пойдем отсюда, – поспешно сказал я.
Лавируя между деревьями, мы направились к центру рощи. Я по-прежнему соображал неважно и пока старался молчать, хотя на языке у меня вертелись десятки вопросов. Роща была полна чернокожих. Живые спали, точили оружие, что-то жарили на кострах и старательно обдирали шкуры с развешенных на всех деревьях обезьян. Мертвые, уже раздетые и обмытые, лежали двумя аккуратными рядами – голова к голове. Раны, послужившие причиной их смерти, выглядели гораздо страшнее тех, которые оставляет холодное оружие.
– Мы пленники? – спросил я.
– Пока не знаю. По крайней мере покидать рощу запрещено. Да и бессмысленно. Здесь только отборный отряд, телохранители моего братца. Главные силы кольцом расположились вокруг.
– Это ты их, что ли, привел сюда?
– Скажешь тоже… Пока вы с папашей обделывали свои дела, я решил прогуляться по окрестностям. Твои слова о том, что за нами следят, не давали мне покоя. Сам понимаешь, встреча с братцем никак не входила в мои планы. Скоро я обнаружил следы двух соглядатаев. Один сумел уйти. Отпускать его живым было нельзя, но погоня привела меня прямиком в лагерь Замухрышки. Встретили меня там не совсем радушно, но жизни, как видишь, не лишили.