Евангелие ведьм. Шабаши и костры
Шрифт:
Далее не совсем понятно, то ли это представления всех белорусов, то ли самого Никифоровского, но он пишет, что ведьмой можно было стать только «самохотью», то есть волей самого человека, а в некоторых случаях люди приобретали эти способности и вовсе случайно. Это очень странно, если брать во внимание, что у славян обычно существует разделение на обученных и прирожденных ведьм. У белорусов же ведьмы получают свои способности именно от сговора с дьяволом. Видимо, такая ситуация сложилась из-за того, что Белоруссия некоторое время пребывала под польским влиянием и впитала в себя западные традиции.
Ритуал инициации ведьмы достаточно похож на
Во время ночного общения с бесами ведьмы часто превращаются в предметы, обязательно женского рода. Ведьму также можно опознать по постоянно находящемуся при ней венику, на котором она летает. Веник может быть в комбинации с другими средствами перемещения, среди которых есть животные. Правда, в отличие от других ведьм, белорусские на них не летают, а просто ездят.
У белорусов существует иерархия шабашей. Например, самые почитаемые – это Купальский и мясоедный, который наступает на 24-й день после христианского праздника Рождества. На шабашах белорусские ведьмы находят применение украденному молоку – они в нем купаются вместе с чертями. К слову, черти также воруют молоко. Иногда на шабаше закалывают младенца, которого извлекли из материнской утробы. Потом его съедают все участники шабаша. Если та, которую считали ведьмой, однажды появляется в деревне с физическими увечьями, то закономерно считают, что она была наказана на шабаше за какой-то проступок.
Белорусские ведьмы и ведьмаки находятся в сложных отношениях друг с другом. Несмотря на их близость, между ними нет ничего, кроме вражды. Хоть их супружеское сожительство и кажется логичным, но ведьмы предпочитают чертей или других нечистиков, от которых могут иметь детей (их потом съедают вместе с сожителями).
У белорусов также существуют сюжеты о случайном превращении в какое-либо животное. Но если у остальных народов обычный человек мог перевоплотиться, неосторожно используя ведовские мази, то у белорусов ведьма могла сама кого-либо превратить. Причем важно было, чтобы пол животного соответствовал полу жертвы.
Такое превращение не могло быть длительным, от одной ночи до суток. Причем многие люди, вернувшись в обычный облик, сохраняли привычки животного, в которое превращались. Ведьмы могли превращать в животных не только людей, но и других животных.
Подобно русским, в тени ведьмы белорусы видели черта, который мог «передавать» ей удары. При схватке с ведьмой нужно было бить верхней стороной кисти или освященными предметами. Тень можно было проткнуть гвоздем или другим острым предметом из церкви. А для надежности после смерти ведьмы вбить эти предметы в могильный холм.
Считалось, что для порчи молока ведьма могла превратиться в муху и сесть на цедилку. Тогда ее нужно было в эту цедилку завернуть и повесить над печью или же варить в кипятке. Ведьма не могла превратиться обратно и мучилась. Особенно, если дым был от ладана, а вода святая. Если русские просто отрубали конечности ведьмам-лягушкам, которые крали молоко, то суровые белорусы церемонились еще меньше и выкалывали глаза и прокалывали тело булавками. Однако ведьму не убивали. Ей оставляли жизнь, чтобы она продолжала мучиться.
Далее стоит сказать несколько
Он говорит, что эти «демоноподобники» (колдуньи) отличаются от ведьм тем, что стоят дальше от бесов и более приближены к людям. Они могут жить среди них, не выдавая себя. Также колдуньи менее негативно относятся к христианству и могут посещать службу и окружать себя христианской атрибутикой. Конечно же, делают они это неискренне и для отвода глаз.
Черти к колдуньям относятся менее доверительно, чем к ведьмам. Но хотя бесы и не уважают колдуний, однако им верны. Они даже могут использовать свою силу во благо, если так прикажет колдунья. Например, полечить кого-то травами, заговорами, привернуть любовь, прибавить удачи. Делают они все это в обмен на душу колдуньи.
Черти являются колдуньям только в своей «облегченной» версии. Во всей полноте колдуньи могут их лицезреть лишь после своей смерти (в аду). Сокрыты им и другие колдуны, которых они не могут узнать по одному взгляду, как это делают ведьмы. Из-за этого колдуньи чаще воюют между собой, а бесы вынуждены им помогать – но только до тех пор, пока «целям бесовства не приносится ущерб».
Колдуньи умирают только своей смертью. Дожив до предельного своего возраста на земле, они ослабевают умом и телом. Бесы уже меньше следят за своими подопечными и просто охраняют их душу или помогают в передаче колдовских знаний другому лицу. Умереть, пока не передаст силу, колдунья не может, а сделать это очень нелегко. Слишком велики их предсмертные муки – желающих себе подобной участи найти сложно. Колдуний мучают бесы, но мучаются они и сами от угрызений совести из-за всего содеянного ими зла. В предсмертных муках колдунья может попросить кипяток для удаления жажды, а в холодную погоду – воды из проруби.
Никифоровский описывает, как белорусы помогают своим колдуньям. Они кладут их посреди избы и на их грудь помещают веревку, которая тянется на двор, чтобы душе было легче выбираться из тела. По всему дому проделывают дыры, открывают все окна и двери, чтобы черти могли забрать обещанное им. На печь кладут хомут, чтобы бесы могли вытащить душу, – считается, что душа у колдуньи рогата и может не пролезать в отверстия. Чтобы черти не унесли вместе с душей и тело, его осыпают освященным маком или солью. После смерти колдуньи начинается плохая погода, от которой люди спасаются, положив в ее могилу крест.
К колдунам было более уважительное отношение. Ни одно празднество не обходилось без колдуна, которого усаживали на почетное место и ухаживали за ним, обращаясь за помощью и советом. Колдуны могли снимать порчу и лечить людей и скотину, зарабатывая себе приличное состояние.
Колдуньи, хотя и обладали меньшей силой, чем ведьмы, но все-таки могли одним своим словом покарать целые семьи или даже деревни. Особо сильными были заклинания на еду, которую должен был съесть недоброжелатель.
Люди, которые хотели получать необходимые лекарства или другую помощь, наблюдали за колдуньями исподтишка и замечали, какие травы они используют, из чего варят свои зелья. Никифоровский приходит к выводу, что многие из используемых веществ имели наркотический характер. Закономерно, что такие «наблюдатели» попадали под влияние наркотика, и в своих видениях летали на палках и посещали шабаши. На следующий день после таких развлечений человек испытывал стыд и физическую немощь. У «вернувшихся» часто начинались проблемы со здоровьем – припадки, глухота, забывчивость.