Евангелион: фантазия на тему финала
Шрифт:
— Отвали!
— Плакса, говоришь? — недоверчиво процедил Маэда.
— Что здесь происходит? — раздался голос классного руководителя.
— О! Гато-сенсей! — обрадовался Мураками. — А я тут новенькому школу показываю! Ну, пошли в класс, а то на урок опоздаем!
Он схватил Синдзи за локоть и потащил за собой. Не говоря ни слова, троица хулиганов развернулась и двинулась дальше, не обращая ни малейшего внимания на учителя, словно тот был пустым местом.
— Кто это был? — спросил Синдзи у Кано, когда они уже были в классе.
— Маэда
— Почему?
— Эти трое перевелись сюда в этом году. В первом триместре они избили Аоки из их класса. Парень оказался в больнице.
— И что?
— И ничего! Он, оказывается, напал на них первым! Их трое, он один — кому поверят?
— По всякому бывает. Опять же, родители могут шум поднять.
— То-то и оно. Родители Аоки молчат.
— Почему?
— Запугали, наверное. Понимаешь, отец Маэды — самый крутой гангстер в округе. Причём хитрый и осторожный — когда по всей стране бандитов ловили, он как-то отсиделся и уцелел. Сейчас стало помягче, и он стал главой всех якудза в городе. А его сын, Такеро, теперь творит всё, что хочет, и никто ему слова сказать не может. Наследник клана и всё такое. Он только с Мацумото вежливый.
— С нашей старостой, что ли?
— Ага, с ней. Каждый раз, как повстречаются, такого джентльмена из себя изображает — упасть-не-встать!
— Почему? Нравится, что ли?
— Нет, конечно. То есть это я так думаю. Дело в том, что её отец — префект полиции округа. Так что он или уважительность к врагу демонстрирует, или и вправду клинья подбивает. Ну, ты понимаешь — полезное знакомство, то-сё…
— И что — этого якудза никто поймать не может?
— А чего ловить-то? Его особняк все знают. Только ведь просто так человека не посадишь, а доказательств нет. И свидетелей тоже. Такие дела, — Кано хлопнул Синдзи по плечу. — Ладно, не заморачивайся. Просто не ссорься с ними.
— Поживём — увидим, — мрачно ответил Синдзи.
Мураками внимательно посмотрел на него.
— Самоубийца?
— Нет. Кстати, ты ему сказал, что я чуть не расплакался — это что, правда так выглядело?
— Типа того. Ну и приукрасить не мешало — иначе бы тебя прямо там отделали.
Прозвенел звонок. То есть теперь это был не звонок, а мелодичный сигнал вроде тех. которые звучат на вокзалах при объявлении посадок.
— Кстати! — оживился Кано. — У тебя с учёбой как? А то у меня тут с домашкой завал…
— С учёбой у меня плохо, — честно признался Синдзи. — То есть когда-то я неплохо учился, но последний год приходилось много пропускать. Так что буду навёрстывать.
— Встать! — скомандовала староста, и Мураками метнулся на место. — Поклон! Сесть!
Председатель растерянно вертел в руках кредитную карточку «VISA platinum».
— Подработка? — недоверчиво уточнил он.
— Именно, сэр, — подтвердил Робертсон. — С пяти до девяти — разнорабочий на складах «Kobe marine industries».
— Он
— Нет. В его обязанности входят уборка территории, иногда — фасовка и погрузка малогабаритной продукции. Ящики с консервами, в основном.
— И много ему платят?
Робертсон пожал плечами:
— Смотря с чем сравнивать. Во всяком случае, на еду и жильё ему хватает. Сведений о поломках банкоматов пока не поступало.
— Где он поселился?
— Оплаченный номер в отеле, который мы приготовили, он игнорирует. Так же, как и кредитку. Снял квартирку, по сути — комнатку, на первом этаже в старом доме, где живут в основном студенты-ронины и китайские гастарбайтеры.
Председатель раздосадованно крякнул:
— М-да! Вот как прикажете с таким договариваться?
— Подождём немного. Успокоится — поговорим. В чём проблема?
— В том, что у нас не так уж много времени. И в том, что он презирает богатство и роскошь.
Глянув на недоумевающего Робертсона, председатель пояснил:
— Долг, честь, совесть, порядочность, убеждения — это то, что мешает деньгам на пути к власти и то, что деньги пытаются уничтожить в первую очередь. Вот скажите, если вам предложить миллиард, вы бы согласились работать против меня, ООН или своей страны?
— Нет, — ответил майор после короткой паузы.
— Вы на секунду задумались. О чём?
— Представил себе ситуацию. Я никогда не думал о такой возможности. Но, если бы это было правдой… идти против себя, действовать во вред своей стране… нет.
— Долг, честь, порядочность, — председатель кивнул. — Будь вы другим, Джек, вы бы никогда не работали со мной. Парадокс — чем большими финансами распоряжаются люди, тем больше они ценят тех, кто неподвластен зову денег.
— Но совсем уж без денег тоже нельзя, — возразил Робертсон.
— Разумеется! Голод укрощает и львов! Проблема в том, что с нашим парнем это не сработает. Мы не сможем подавить его волю нуждой и не заставим изменить убеждений.
— Мы можем попробовать внушить ему. Окружение, друзья, средства массовой информации, наконец.
— Можно. На людей, у которых не развито критическое мышление, это действует. Так уничтожались целые страны. Но у Протектора сформировался устойчивый комплекс недоверия, спасибо генералу Ямадо, — председатель тяжело вздохнул. — Что там у вас ещё?
— Как и было решено, мы не стали оснащать его квартиру и школу аппаратурой наблюдения, — продолжил Робертсон.
— Всё правильно. Он же нас прямо предупредил, что не потерпит этого.
— Мы бы могли использовать нестандартные решения, которые неспециалист просто не сможет обнаружить.
— Джек, я даже боюсь представить, что будет, если он вдруг случайно найдёт что-нибудь. То, что он ведёт себя прилично и мы всегда знаем, где он — уже достижение.
— Какое будет следующим?