Эвелина и ее друзья
Шрифт:
– В вечерних газетах ты прочтешь об аресте предполагаемого убийцы, сказал Андрей.
– Это бывший садовник Жоржа Поль Клеман, человек с уголовным прошлым, которого он недавно рассчитал и который неоднократно говорил, что он ему отомстит. Он, между прочим, категорически отрицает свою вину.
– После убийства была обнаружена какая-нибудь кража?
– Бумажник Жоржа, в котором, вероятно, было несколько тысяч франков.
– А какие улики против Клемана?
– Улик, собственно говоря, нет, есть только подозрение.
– Ты лично считаешь его виновным? Он отрицательно покачал головой. Он очень изменился за
– Слушай, Андрей, - сказал я, - мне кажется, что у тебя есть какие-то предположения о том, почему Жорж был убит. Может быть, я ошибаюсь, но у меня такое впечатление.
– Есть вещи, о которых трудно говорить, - сказал он.
– Но твоя любознательность совершенно праздная. Какое значение для тебя имеет вся эта история? Алгебраическая задача? Что тебе до Жоржа, например? Ты всегда относился к нему отрицательно.
– Да, конечно. Но вот, скажем, арестован его садовник, который, может быть, тут ни при чем.
– Если он, как ты говоришь, ни при чем, то рано или поздно его выпустят. Но представь себе даже, что его приговорят к пожизненному заключению. В этом тоже не было бы никакого несчастья и никакой несправедливости, строго говоря. Это пьяница, ежедневно избивающий свою жену и своих детей, и если он сгниет в тюрьме, то жалеть об этом не стоит.
– У тебя очень своеобразное представление о правосудии.
– Тут у меня нет особенных иллюзий, - сказал он, - я ему цену знаю.
– Поэтому ты считаешь, что тот, кто действительно убил Жоржа, имеет какое-то право уклониться от ответственности?
– Этот вопрос мне кажется второстепенным, - сказал он.
– Я не хочу рассматривать общую систему идей морального порядка, ты понимаешь? Я беру отдельный, совершенно определенный случай, убийство Жоржа. Вот мои заключения. Во-первых, никому решительно, кроме, пожалуй, его экономки, эта смерть не доставила никаких огорчений.
– Ах да, экономки, у которой такой чуткий сон, как она говорит.
– Я не знаю, какой у нее сон, - сказал Андрей, - но могу тебе сообщить, что она каждый день к вечеру мертвецки пьяна. Но я продолжаю.
– Да, я слушаю.
– Во-вторых, есть один человек, которому переход Жоржа в лучший мир оказался очень кстати. Этот человек - я.
– Ты забываешь, что это все-таки твой брат.
– Я ничего не забываю, - сказал Андрей.
– Как ты хочешь, чтобы я оплакивал Жоржа, который не дал бы мне корки хлеба, если бы я умирал с голода? Теперь я бросил службу, мне не надо думать о будущем, и я наконец начну жить так, как хотел жить всегда. Я не хочу сказать, что я должен быть благодарен неизвестному убийце.
Он поднялся с кресла, на котором сидел, и стал ходить по комнате.
– Если его найдут и он, как говорится, заплатит свой долг обществу, это будет понятно и законно. Но это дело полиции и судебных властей, а не мое. Дальше. Участь садовника, - ты со мной согласишься, - тоже не заслуживает того, чтобы о ней беспокоиться. Что остается? Праздный, в сущности, вопрос, имел ли право или,
– Ты не думаешь, что это могло быть трагической случайностью?
– Это мне кажется чрезвычайно маловероятным. Но одно мне представляется несомненным: Жорж не ожидал покушения на его жизнь. Все произошло в несколько секунд. Я думаю, что он был убит, когда он спал.
– Это не совсем так, мне кажется. Вспомни, что комната носила следы борьбы.
Он опять отрицательно покачал головой. Я с удивлением посмотрел на него.
– Что ты хочешь сказать?
– Никакой борьбы не было.
– Как не было?
– Рапорт об этом составил тот полицейский инспектор, который, помнишь, приходил меня допрашивать. Ты был бы склонен доверять его заключениям?
– У меня было впечатление, что в смысле умственных способностей он вряд ли ушел далеко от экономки, - сказал я.
– Но это только впечатление, может быть ошибочное.
– Я эту комнату видел, - сказал Андрей.
– Мебель действительно была перевернута. Но это было сделано с чрезвычайной осторожностью. Стеклянные вещи не были разбиты. Ковер не был помят. Тяжелое старинное кресло, которое при падении должно было сломаться, цело. Ни на одном зеркале нет царапины. Часы, стоявшие на ночном столике, лежали на полу, и ни один винтик не пострадал. Ты понимаешь?
– Другими словами, все это было сделано, чтобы ввести полицию в заблуждение?
– Самым очевидным образом. И пропавший бумажник тоже.
– Стало быть, садовник действительно ни при чем.
– Вне всякого сомнения.
– Ну да, - сказал я.
– Мы предполагаем, значит, что убийца вошел в дом ночью, что Жорж был убит во сне и что никакой борьбы не было. Убийца был человеком необыкновенного хладнокровия. Причины, по которым он действовал, неизвестны. Это приблизительно все.
– Может быть, это была ревность, - рассеянно сказал Андрей.
– Я имею в виду мужскую ревность, - прибавил он, встретив мой вопросительный взгляд. В последние годы своей жизни Жорж, кажется, интересовался молодыми людьми, отличающимися некоторыми особенностями... Ты понимаешь?
Я пожал плечами.
– Ты видишь теперь, - сказал Андрей, - что вся эта темная история не стоит того, чтобы мы с тобой теряли время на ее обсуждение. Некоторые ее последствия - другое дело. Я имею в виду дом на юге.
x x x
В течение нескольких недель после моей парижской встречи с Андреем никакие внешние события не нарушали того душевного бездействия, в котором я теперь проводил свое время. Я сравнительно редко выходил из дому, никого не видел и читал случайные книги, которые мне попадались под руку. Несколько раз я вспоминал о поездке в Периге, но без той вспышки интереса, которая у меня была вначале. Я знал из газет, что Поль Клеман был обвинен в убийстве и что во время допросов он не мог сколько-нибудь связно рассказать о том, где именно он находился в ту ночь, когда Жорж был убит. Он говорил, что был пьян и ничего не помнил. Но так как домой он вернулся только под утро и до этого времени его никто не видел, то его объяснения были признаны недостаточными.