Эверест-82
Шрифт:
Ильинский: Ну вот, ребята где-то здесь. Мы сейчас на голосовую связь вышли.
И потом:
— Да вот они, уже около палатки. Сейчас с ними чаю попьем, ды мы, наверное, наверх пойдем. Прием.
Тамм: Нет. Это вы подождите. Через полчаса, когда разберетесь, давайте связь. Или давайте так: как только поймете, в каком они состоянии. Не поморозились ли? Возможно, им нужна будет ваша помощь.
Ильинский: Ну конечно, если им надо помогать, то вопрос будет однозначно решен.
Позже Эрик сообщил, что ребята шли так долго из-за тяжелых
В 1 час 50 минут 8 мая Валиев и Хрищатый достигли, наконец, вершины…
И вот теперь Эрик передавал, что кислород кончился у них часа 2–3 назад.
Тамм: А обморожения есть?
Ильинский: Есть. Незначительные.
Тамм: Понял. Вот Свет Петрович спрашивает: обморожение чего? Пальцы, руки, ноги — что?
Ильинский: Ну, пальцы на руках. Незначительные. Ну, волдыри в общем. Изменения цвета нет.
Тамм: Понял, понял. Значит, так, Эрик! Задерживаться там не нужно — в пятом лагере, в лагере пятом. Спускайтесь все вместе. Вам двоим сопровождать ребят вниз, вниз сопровождать. Как понял?
Ильинский: Я-то думаю, что, в общем, большой необходимости нет сопровождать ребят.
Тамм: Ну а я думаю есть, Эрик. Давай так. Сейчас, после шестнадцати часов такой работы или пятнадцати, надо сразу сваливать их вниз. Если даже у них есть там волдыри и так далее, они сгоряча работать смогут, а потом? По веревкам там перецепляться надо, это начнется без никого длинная история. Так что давайте сваливайте вниз вместе. Вы их сопровождаете.
Ильинский: Понял Вас. Но я так смотрю по состоянию, что вообще надобности нету.
Тамм: Что ж, тем лучше. Значит, будете просто сопровождать, а не спускать. Но одних их отпускать сейчас вниз не стоит.
Ильинский: Ну понял Вас, понял. Одним словом, мы больше уже не лезем на Гору? Так? Прием.
Тамм: Да, да! Да, вы сопровождаете ребят вниз — это распоряжение.
Ильинский: Ну понял.
Мы договорились связаться еще раз через полчаса, когда должен был включиться Хомутов. Надо, чтобы группы обсудили вопросы, связанные с состоянием и обеспечением лагерей. Во время этой связи Эрик еще раз поднял вопрос об их возвращении.
Тамм: Эрик! Это я все понимаю. Понимаю, что вы стремитесь наверх. Но ребят сейчас одних отпускать нельзя. Вы должны сопровождать их вниз. Обидно, жалко, но ничего не поделаешь. Решение принято — давайте исполнять. Как понял?
Я очень хорошо понимал Эрика и Сережу. Но никаких колебаний в принятии решения не было. Их желание еще и еще раз обсудить этот вопрос не вызывало раздражения. Им, здоровым и сильным, надо было уходить, когда вершина была рядом, а основные трудности позади. Им надо вот так, за 10 минут, навсегда распрощаться с мечтой, к которой стремились всю сознательную жизнь. Расстаться, когда нет внутренней убежденности, что это необходимо. Эрик не отказывался выполнить указание, но уходить было тяжело.
— Шеф, это только Ваше решение или тренерского совета?
Он был членом тренерского совета и мог задать такой вопрос. Я ответил, что только мое, и предложил через 20 минут дополнительную связь, чтобы передать ему мнение совета.
Через 20 минут связь состоялась, и они начали спускаться все вместе, вчетвером. Так вчетвером они и вернулись в базовый лагерь.
Эрик с Сережей тяжело переживали вынужденное отступление. Ни у них, ни у меня нет и не было абсолютной уверенности, что оно было неизбежным. Но проверить это невозможно. Целый комплекс обстоятельств влиял на мое решение. Повторись все заново — я поступил бы так же. Главным было то, что после стольких часов пребывания выше 8500, в условиях, которые выпали на долю этой двойки, риск оставить их одних был бы неоправдан.
В глубине души это понимали, конечно, и Эрик с Сережей. Но им было тяжелее: уходить должны были они, а не я. Сами они оставили бы ребят и пошли наверх только в случае жесткого указания на этот счет. В этом не может быть сомнений.
Казбек избежал осложнений, а Валера после возвращения в Москву долго пролежал в больнице и все же лишился нескольких фаланг на пальцах ног.
Добавлю только, что обсуждался план, по которому сопровождать Валиева и Хрищатого вниз должен был один из двойки Ильинского, а второй ее участник подключился бы к тройке Хомутова. Но от этого отказались, считая, что просидеть до штурма почти трое суток в лагере V на высоте 8500 м. слишком рискованно.
Итак, 8 мая четверка Ерванда Ильинского спускалась в лагерь III, а тройка Валерия Хомутова поднималась в IV.
Тройка двигалась по маршруту в хорошем темпе, без сбоев, несмотря на большую загрузку — кислорода в верхних лагерях не оставалось, и они выносили туда все необходимые им баллоны. По плану хомутовцы должны были достичь вершины 10 мая, но, выходя из базового лагеря, поделились мечтой — победить Эверест в День Победы. Зная это, во время утренней связи я попросил их не форсировать событий и работать спокойно. Я не мог себе представить, что к вечеру эта просьба будет мной же перечеркнута.
Днем, как обычно, мы разговаривали по радио с Министерством туризма Непала. Присутствовавший там И. А. Калимулин сообщил, что Спорткомитет СССР присвоил звания заслуженных мастеров спорта всем, кто участвовал в обработке маршрута на Эверест и в самом восхождении. Это было так неожиданно и приятно, что, прервав передачу, я позвал всех к рации и попросил Ильдара Азисовича повторить сообщение. Обитатели лагеря толпились около радиопалатки и шумно обсуждали эту новость, когда Калимулин передал телеграмму персонально для меня.
Калимулин: Телеграмма руководства. От руководства телеграмма. «В связи с ухудшением погоды в районе Эвереста и полным выполнением задания экспедицией считаем необходимым исключить всякий риск, исключить всякий риск и прекратить штурм вершины остальными спортсменами…»
Попытка обсуждать целесообразность такого шага решительно пресекалась Калимулиным ссылками на то, что решение принято руководством и его надо исполнять. На прямой вопрос, что же все-таки это за инстанция, он не ответил.