Эверест, юго-западная стена
Шрифт:
7 мая выход в 10.00, но в последний момент я вспомнил о том, что надо сфотографировать на фоне Эвереста киевский примус с керамикой, и задержал всю компанию на несколько минут (было решено идти только в связке: стали открываться трещины на леднике). Этим вызвал неожиданно бурный протест и даже гнев Иванова. Валя в обычной обстановке мягкий и внешне безобидный, но когда доходит до серьёзного дела, становится жёстким, требовательным, нетерпимым. Что ж, качества, порой необходимые руководителю.
Шли хорошо, ноги Эдика поморожены не так сильно, а самочувствие постоянно улучшалось. Немного “перекурили” в промежуточном.
Верхняя
Съезжал со всех ледовых лбов глиссером, прыгал через трещины, в общем, получал удовольствие от тепла, солнца, густого воздуха, отсутствия груза и присутствия собственного здоровья.
В лагере кроме старых обитателей — начальства, шерпов, офицеров связи — появились Сенкевич и Лещинский.
Мы по-братски обнялись с Володей Шопиным. У внимательного наблюдателя оба мы вызвали бы жалость. Но по разным причинам. Я — обгоревший и обросший, с хриплым голосом и синими провалившимися губами, хлюпик, в чём душа держится, но счастливый до самозабвения и Володя — здоровый и сильный, готовый хоть сейчас бежать на вершину, но надломленный запретом, как будто страшная тяжесть сдавила его высокую гибкую фигуру. Что я мог сказать ему, кроме банальных слов сожаления и сочувствия? Когда я с тем же подошёл к Коле Чёрному, он вяло махнул рукой, поспешно отвернулся, пряча влажные глаза, и ушёл в палатку.
Обитателям лагеря хотелось раздвоиться: подскакивали к нам, чтобы облобызать, и тут же отбегали — зафиксировать на плёнку это событие. Однако, имея сугубо пессимистический характер, я на фоне этого ликования постоянно возвращался к мысли: только бы у остальных наверху всё закончилось благополучно.
8 мая. 22.00. Сегодняшний день не отмечен чьим-либо выдающимся поступком, но наполнен накалом страстей.
Всю предыдущую ночь ждали сообщения от двойки Валиев — Хрищатый. Они вышли на штурм в 17.00 и получили указание связаться с базой с вершины в любое время суток. В половине третьего ночи прозвучало: “База, база” — и больше ничего, несмотря на многочисленные вызовы. Наконец утром, в 7.00, Ильинский из лагеря сообщил, что приближается двойка сверху. Ребята вернулись в палатку в 9.00. Кажется, всё нормально, больших обморожений нет.
На двухчасовой связи Ильинскому и Чепчеву было предписано сопровождать Казбека и Валеру вниз; Эрик долго не хотел смириться с тем, что ему предстоит уйти из-под самой вершины, даже не сделав попытки подняться. Но Тамм был неумолим. Тогда Эрик предложил вариант — самому идти с двойкой вниз, а Чепчева подключить к группе Хомутова. Евгений Игоревич в принципе не возражал и оставил вопрос на усмотрение Валеры. Валера посовещался с друзьями и ответил отказом, мотивируя тем, что Чепчев, и без того не очень готовый, чересчур ослабнет,
Четвёрка алмаатинцев готовилась отправиться из лагеря-4 вниз, когда в половине пятого появилась группа-4, полная сил и уверенности в себе. Эта уверенность подкреплялась пятью баллонами кислорода в каждом из рюкзаков.
8 это время на базе происходили важные события. Калимулин сообщил последние известия: всем участникам экспедиции, работавшим на маршруте, присваивается звание “Заслуженный мастер спорта”. Исходя из прогноза погоды и во избежание возможных неприятностей, дальнейший штурм вершины прекращается.
Всё это было передано Хомутову во время шестичасовой связи. На этот раз уже Валера призывал Тамма взять на себя ответственность и разрешить выход на вершину, на что начальник ответил: “Я этого сделать не могу, а как поступите вы — решайте сами. Только тщательно всё взвесьте”. Это прозвучало как намёк на разрешение.
Ко времени очередной связи группа Хомутова уже прошла шесть верёвок на пути к лагерю-5 и возвращаться не собиралась.
9 мая. 12.30.
Что за экспедиция! Каждое восхождение уникальное.
Хомутовцы, которые вчера сделали бросок из третьего лагеря в пятый, сегодня, час назад, взошли на вершину. К счастью, погода великолепная и можно надеяться, что и спуск пройдёт нормально.
10 мая утром отсняли сюжет для “Клуба кинопутешествий”. Ю. А. Сенкевич брал интервью у нас с Эдиком. В десять минут они хотели втиснуть всё восхождение со всеми его сложными перипетиями. На мой взгляд, получилось неудачно. Пытались Эдика заставить говорить быстро, интересно, страстно, динамично, откровенно, но у него совсем другой характер, да и настроение сейчас не то. Это интервью частично вошло в телефильм “Вершина”.
Отсняли сюжеты на скалах для фильма “Восхождение на Эверест”. Дима доволен. Чёрный, Шопин, Онищенко, Трощиненко, Хергиани и несколько шерпов отправились эвакуировать лагеря-2, 1, промежуточный.
После обеда в “кают-компании” Валера Хрищатый немного рассказал мне о восхождении. До пятого лагеря он шёл без кислорода, причём не применял его и ночью. 7 мая они вышли в семь часов утра. У него были баллоны, но маску не надевал. На западном гребне их встретил такой жестокий холод и ветер, что он почувствовал: долго так не протянуть. Пришлось вернуться. Выйдя второй раз в 17.00, они с Казбеком уже оба дышали кислородом. Ветер был слабее, но за шестнадцать часов работы у Валеры всё-таки прихватило пальцы ног и рук. На руках все десять были синие. Лишь один укол компламина с гепарином сделал чудо: сейчас только один палец чуть темнее нормы. Валера чувствовал себя хорошо и практически всю дорогу шёл первым.
После спуска Валера не удержался, чтобы не попенять Тамму за Ильинского и Чепчева, не допущенных к восхождению. Евгений Игоревич отвечал спокойно, без тени сожаления.
В день выхода из базового лагеря 14 мая приблизительно в 10 часов пошёл снег, причём постоянно усиливающийся. Дима это зафиксировал. Должны получиться эффектные кадры. Метель была в полном разгаре. К счастью, она закончилась довольно быстро, когда мы ещё не успели пройти ледник. В Лобучи попили чаю, перекусили. Поговорили с парой из Западнёй Германии. У парня порвались ботинки, и он сидел среди снегов в босоножках. К сожалению, у нас не было с собой ничего подходящего.