Эверест. Смертельное восхождение

Букреев Анатолий Николаевич

Не дойдя тридцати метров до наших палаток, я понял, что окончательно выбился из сил. Сбросив рюкзак, я сел на него и обхватил руками голову. Я попытался сосредоточиться и хоть чуть-чуть передохнуть. «Что сейчас делают наши участники? Где они, что с ними происходит?» Ветер с силой бросал снег мне в спину, но я не мог себя заставить сдвинуться с места. Не знаю, сколько я так просидел. Я ужасно устал и стал терять счет времени.

Пока я так сидел, кто-то возник рядом со мной из снежной мглы. Он разговаривал со мной так, словно мы были знакомы, но я не смог его узнать. Тогда мне показалось, что он был из тайваньской экспедиции или из команды Роба Холла, но с уверенностью я сказать не мог. «Тебе помочь?» – спросил он. «Нет, все в порядке», – ответил я. Он сказал, что в таком случае снова пойдет

светить фонариком спускавшимся. Я еще раз подтвердил, что смогу сам добраться до палатки. Спустя еще какое-то время, точнее сказать не могу, я добрался до нашего лагеря. Сняв рюкзак и кошки, я сбил снег с ботинок и залез в палатку. Там никого не было. Никого.

Букреев был один в пустой палатке. В нескольких метрах от него так же, как и он, в одиночестве, сидел Лоу Кашишке из экспедиции Роба Холла. Его соседи по палатке – Дуг Хансен, Бек Уитерз и Энди Харрис – все еще не вернулись.

«Я пришел в лагерь часов в пять вечера, а может, в половине пятого, – рассказывал Кашишке. – Совершенно выдохшийся, я забрался в спальник. Я был выжат как лимон, сил не осталось ни капли… Спустя некоторое время что-то разбудило меня, или, точнее сказать, ко мне вернулось сознание. Причиной был ветер. Он швырял меня из одного конца палатки в другой. Ветер прорывался под днище палатки, и меня прямо в спальнике бросало из стороны в сторону. Приподнимало, переворачивало и снова бросало вниз. Ко мне опять вернулось восприятие окружающего, и тут я понял, что ничего не вижу! Наверное, это были самые ужасные минуты моей жизни. Сначала я не мог понять, где я, что со мной происходит. День сейчас или ночь? Почему я совсем один? Почему ничего не вижу? Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. „Так, давай вспоминать по порядку. Я сейчас в высотном лагере. У меня снежная слепота [66] . Вокруг ревет ураган“. Время я определить не мог. Сейчас мне кажется, что тогда было часов восемь-девять. И я оказался совсем один, никто из моих соседей так и не появился… Бесконечные часы одиночества… Моего разума хватало ровно настолько, чтобы не позволить себе вылезать из спальника. Я осознавал, что если пойду сейчас куда-нибудь, то наверняка погибну. Я никак не мог понять, почему вокруг меня никого не было. Я звал на помощь, кричал, но скоро понял, что все напрасно. Никто и не мог услышать, такой был ветер снаружи. Представьте, что над вами вагон за вагоном проносится товарный поезд. Можно кричать во все горло, но уже в нескольких шагах никто тебя не услышит».

66

Снежная слепота – болезнь глаз, вызванная действием ультрафиолетовых лучей и солнечной радиации, особенно интенсивными в высокогорье. Снежная слепота, как правило, полностью излечима (прим. перев.).

Глава 18

Не можешь идти – ползи

После спуска глиссером Мартин Адамс оказался у верхнего конца последней нитки перил. Мартин пристегнулся к веревке чуть ниже Балкона, на высоте 8 350 метров, и спустился по перилам до 8 200 метров. По дороге он не встретил ни Кракауэра, ни других участников. Букреев к тому времени уже вернулся в лагерь после своего первого выхода на поиски клиентов. Вокруг не было ни души.

«Отстегнувшись от перил, я отправился к Южной седловине. Шел я вполне уверенно, но вскоре провалился в небольшую трещину. Я вылез из нее и продолжил спуск. Идти было опасно, ведь уже стемнело. Пройдя совсем немного, я опять угодил в трещину. Эта оказалась посерьезней той, предыдущей. Мои правые рука и нога беспомощно болтались, не ощущая под собой никакой опоры. „Приехали“, – подумал я, боясь пошевелиться. Оглядевшись, я увидел чуть выше справа надежный участок открытого голубого льда. Осторожно замахнувшись, я вонзил правой рукой клюв своего ледоруба в этот лед. Потом я кое-как выкарабкался из трещины. Встав на ноги, я пошел дальше».

Когда Адамс вылез из второй трещины, лицо его было покрыто коркой из льда и снега, а губы приобрели мертвенно-синий оттенок.

«Вскоре после того как я продолжил спуск, – рассказывал Адамс, – я увидел свет налобного фонаря и наткнулся на какого-то человека. Он сидел буквально в сотне метров от четвертого лагеря. „Кто бы это мог быть?“ – задумался я. Потом, решив, что он может знать дорогу, я спросил его: „Слушай, ты не знаешь, где палатки?“».

Мартин Адамс наткнулся на Джона Кракауэра, но в своем заторможенном состоянии они не узнали друг друга. Адамс помнил, что в ответ на его вопрос

этот «кто-то» (Кракауэр) махнул рукой вправо. «Ага, так я и думал, – сказал Адамс. – А что ты здесь сидишь?» – вновь обратился к сидевшему Мартин.

Адамс полагал, что встретился с кем-то из участников совсем другой экспедиции, только готовившейся к восхождению. Он был уверен в том, что его собеседник вышел прогуляться по окрестностям лагеря. Поэтому Мартин был, мягко говоря, удивлен, когда тот сказал ему: «Осторожно! Этот спуск гораздо круче, чем кажется на первый взгляд. Аккуратно спустись к палаткам, возьми веревку и ледорубы и возвращайся ко мне» [67] .

«И я подумал тогда, – рассказывал Адамс, – что этот парень весь день бездельничал в лагере, залез не пойми куда и теперь, когда я чуть живой спускаюсь с вершины, у него хватает наглости посылать меня за веревкой, чтобы помочь ему спуститься! Ничего себе шуточки!» Адамс спускался в четвертый лагерь без кислорода, полагаясь лишь на интуицию и опыт. Его задачей сейчас было выжить.

67

Кракауэр думал, что разговаривает с Энди Харрисом, гидом из экспедиции Роба Холла, и, по словам Адамса, требовал оказать ему помощь.

Мартин внимательно изучил склон, столь опасный с точки зрения его собеседника, но ничего особенного в нем не увидел. «Надо было только решиться, – сказал Адамс. – Да, требовалась осторожность, но, в общем-то, склон как склон. Спуски подобной крутизны часто можно встретить, например, в Колорадо. Я сумел различить, что внизу склон выполаживался, так что, на мой взгляд, опасности не было никакой».

Не успев сделать и двух шагов, Мартин споткнулся, свалился на лед лицом вниз и съехал по склону прямо на покрытую заледенелым сланцем Южную седловину. «Я проскользил метров тридцать, – вспоминал Адамс, – потом встал, отряхнулся, помахал тому типу рукой и пошел туда, где должны были находиться палатки. На тот момент их уже не было видно».

* * *

Пока Адамс и Кракауэр выясняли отношения, Мадсен, Питтман, Бейдлман и Фокс по-прежнему находились много выше. Они наконец добрались до перил, закрепленных на высоте 8 350 метров. Клев Шенинг и Лин Гаммельгард шли, немного опережая основную группу. Спускаясь по перилам, Бейдлман заметил нечто, мешавшее движению. Кто-то сидел, пристегнувшись к спусковой веревке: «Голова его была безвольно опущена. Он то ли вообще не шевелился, то ли двигался, но очень медленно».*

Нил сначала подумал, что наткнулся на Клева или Лин, которых давно уже потерял из виду. Подойдя поближе и присмотревшись, Бейдлман решил, что это Лин. Он стал кричать на нее, пытаясь заставить подняться и пойти дальше, но та не двигалась. Тогда, пытаясь добиться ответа, Нил приподнял ее кислородную маску и понял, что перед ним не Лин Гаммельгард, а Ясуко Намба из экспедиции Роба Холла.

«Она вообще не двигалась, – рассказывал Бейдлман, – скорее всего, из-за недостатка кислорода. Я принялся объяснять ей, как надо быстро спускаться по перилам. Вскоре мне стало ясно, что она то ли не понимает по-английски, то ли уже не в состоянии соображать. Тогда я схватил ее за обвязку и стал спускаться вместе с ней, то стоя, то скатываясь вниз – в зависимости от рельефа. Несколько раз она упиралась в меня ногами, и кошки, раздирая куртку, царапали мне спину. По-моему, она все же понимала, что происходит, но была не в состоянии хоть как-то помочь…

Путь до конца перил дался нам с трудом. Несколько раз мы проваливались в трещины, пересекавшие маршрут спуска Переправлять через них японку оказалось делом нелегким. Она, похоже, была напугана. Тим несколько раз помогал мне поднять ее, перебросить, подтолкнуть, перетащить через эти трещины».*

Намба отстала от Майка Грума, с которым шла прежде. Грум вслед за Букреевым, Адамсом и Кракауэром встретил на Балконе Бека Уитерза. Бек буквально примерз к тому месту, где его оставил Роб Холл, велев ждать, пока не придет помощь.

Одного взгляда на Уитерза было достаточно, чтобы понять: самостоятельно идти он не может. Грум пристегнул его к своей обвязке и повел вниз. Несмотря на то, что двигались они очень медленно, Намба все равно постепенно отстала.

* * *

На высоте 8 200 метров, всего в восьмистах метрах от четвертого лагеря, Бейдлман понял, что их дела совсем плохи. «Когда мы спустились до конца перил, погода окончательно испортилась. Дул очень сильный ветер. Время от времени были видны огоньки в четвертом лагере. Во время одного из таких проблесков я запомнил направление на палатки. Больше четвертый лагерь мы не видели».*