Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
Вот видите, до какой крайности он ненавидел человеческую славу. А мы немощны и совершенно не можем воспроизвести подобного дивного делания старца так же топтать свое человекоугодничество. Давайте лучше возненавидим этот порок чтобы не марать совести, а то угождая людям, станем врагами Богу.
4. Брат спросил того же старца:
— Повелишь ли, авва, чтобы я несколько дней не ел хлеба?
— Правильно поступаешь, — ответил он, — и я так делаю.
— Я хочу, — сказал брат, — взять семена еревинфов и отнести в хлебную, чтобы из них сделать муку.
— Если пойдешь в хлебную, —
5. Брат спросил авву Мотия:
— Если я пойду на чужбину и там поселюсь, можно ли мне будет учительствовать?
— Если ты живешь в новом месте, никогда не открывай своего имени, даже не говори, что ходишь на службу и не ешь на трапезах любви, а то тебя начнут попусту прославлять, и будет тебе потом от этого смущение. Люди как только встретят хоть какую — нибудь добродетель, начинают сбегаться.
6. Где бы ты ни жил, поступай, как все. Если видишь, что самые благоговейные люди, о которых ты получил извещение, совершают подвиг, совершай и сам тот же подвиг и обретешь успокоение. Вдвойне обретешь благо, если будешь жить тон же жизнью, что и прочие, стяжаешь смирение и избежишь человеческой славы и смятения.
7. Авва Нисферой Великий шел вместе с братом по пустыне. Вдруг они увидели ядовитую змею, и авва свернул с дороги.
— Неужели и ты боишься, отче? — спросил брат.
— Я не боюсь, чадо, — ответил старец, — но мне полезно бегать от змеи. Иначе не избегу духа тщеславия, то есть превозношение.
8. Говорил авва Даниил: «Однажды мы пришли к авве Пимену и после того, как потрапезничали вместе, он сказал нам:
— Пойдите, отдохните немного, братья.
Все пошли отдыхать, а я остался, чтобы поговорить с ним наедине, и пошел вслед за ним в его келью. Авва Пимен увидел, что я вошел, лег и сделал вид, что уснул. Такое у него было правило — все делать втайне.
9. Как — то епископ Илиупольский Адельфий навестил авву Сисоя на горе аввы Антония. Когда он собрался уходить, прежде чем попрощаться с ним, авва Сисой приготовил ему и его спутникам завтрак. Но был постный день. Только накрыли на стол, как ученики аввы Сисоя постучались в дверь.
Авва Сисой велел дать уставшим братьям немного каши. Тут авва Адельфий посоветовал:
— Не надо, а то будут говорить, что авва Сисоя уже с утра начинает есть.
Старец посмотрел на него, а брату сказал:
— Пойди и покорми их.
Когда монахи увидели кашу, то спросили:
— У вас, наверное, гости. Иначе зачем бы старец стал есть вместе с вами?
— Да, — ответил брат.
Они начали сокрушаться и говорить:
— Да простит вам Бог, что мы заставили старца сегодня с утра есть. Разве вы не знаете, что теперь он будет измождать себя многодневным трудом?
Услышав это, епископ покаялся перед старцем:
— Прости меня, авва, за то, что я думал о человеческом. А ты сотворил дело Божие.
— Если бы Бог не прославил человека, — ответил авва Сисой, — человеческая слава была бы ничем.
10. Об отшельниках говорили, что, если кто — нибудь другой постигал, в чем их делание, то есть узнавал о них что — либо, то они уже вменяли себе это делание не в добродетель,
11. Сказал старец: «Человекоугодничество уничтожает чего достиг человек: и приверженность добродетелям, и доблестную привычку, и оставляет за собой выжженную пустыню».
12. Он же сказал: «Тот, кто объявляет и везде разглашает о своих добрых делах, подобен тому, кто сеет прямо по целине. Слетаются птицы небесные и поедают все зерна. А кто проводит жизнь в тайне, тот сеет глубоко в землю и потому собирает обильный урожай».
Глава 27: О том, что не следует заводить дружбы со знатными мира сего
Арсений Великий стал знаменитым не только среди местных жителей, многие из которых приходили к нему в поисках спасения. Слава о нем распространялась все шире, и немало людей стало пребывать и издалека — всем им хотелось увидеть Арсения и напитаться сладостью его речей. Когда молва о его добродетельной жизни разнеслась повсюду, достигнув слуха множества людей, то к нему стали приезжать даже из Александрии. К ним принадлежал и архиепископ этого города Феофил. Он почел за великое благо отправиться к Арсению, не взирая на трудности далекого пути и прибыл к старцу вместе с начальником города, чтобы услышать столь необходимые душеполезные слова аввы. Помолчав немного, авва сказал:
— Я скажу вам нечто, если вы пообещаете сохранить это в тайне. — Они, конечно, пообещали, и авва продолжал. — Об одном вас прошу, если услышите, где сейчас Арсений, не ходите к нему.
Такая просьба не огорчила их, но обрадовала, потому что они поняли его любовь к безмолвию и невиданное смирение.
Между тем архиепископ пригласил Арсения посетить Александрию, а потом через друга отшельника спросил, откроет ли ему Арсений дверь, если он придет еще раз. Авва передал ему ответ: «Если открою тебе, то вынужден буду открыть многим другим. А после этого мне придется уйти отсюда еще дальше». Когда архиепископ это услышал, то уже больше ни о чем не решался просить авву.
В тех краях, где жил авва Ор, был крестьянин по имени Лонгин, отличавшийся великим милосердием. Однажды к нему пришел кто — то из монахов, и крестьянин попросил гостя познакомить его с аввой Ором. Когда монах пришел к старцу, то принялся хвалить крестьянина, рассказывая, как он добр и как много совершает дел милосердия.
— Да, он добр, — согласился старец.
Тогда монах попросил:
— Позволь, авва, придти ему, чтобы увидеть тебя?
— Чтобы меня увидеть, достаточно войти к нам во двор, — ответил старец.
2. При императоре Феодосии Юнейшем в предместье Константинополя жил один монах. И вот как — то император, проходя мимо его кельи по дороге, оставил свою свиту, подошел и постучался к нему. Монах открыл дверь и, поняв, кто перед ним, принял его, как принимал всякого вельможу. Когда гость вошел, они помолились и сели. Император принялся расспрашивать о жизни египетских отцов.
— Они все молятся о твоем спасении, — ответил отшельник.