Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
Долгое время он руководствовался только своим собственным произволением и удалялся от отцов. Наконец, он принял беса за ангела света и поклонился ему. Нечистый велел ему в полночь броситься в самый глубокий колодец, чтобы на опыте познать, сколь великой славы сподобился он от Господа за свои премногие добродетели и труды, совершенные ради Бога, и понять, что впредь не угрожает ему никакая опасность.
Не разобравшись, кто вложил в него такой помысел и, поверив бесовской лжи, как истине, несчастный ночью бросился в колодец. Через некоторое время по Божьему промыслу братья почувствовали неладное. С большим трудом они
И еще два брата из Фиваидской пустыни (расположенной на другом берегу Нила, где некогда совершал подвиг блаженный Антоний), однажды решили между собой отправиться в самую дальнюю и обширную область пустыни, где никто никогда не селился. Они рассудили так: раз они не будут получать пищу от людей, то их чудесным образом прокормит Господь.
Они долго блуждали по пустыне и совершенно обессилили от голода. Мазийцы, самое дикое и суровое из всех племен, издали заметили их, сгоревших на солнце и едва живых, по милости божественного промысла сменили привычную им дикость на человеколюбие и принесли монахам пищу.
Один брат, когда к нему начал возвращаться рассудок, с радостью и благодарностью принял помощь. Восстановив силы, он понял, что эти дикие и суровые люди, всегда готовые пролить человеческую кровь, проявили сострадание к ним, совершенно обессилившим, и принесли еду только потому, что подвиг их к этому Бог. Но второй отказался от еды из — за того что ее принесли люди, и, закоснев в своем безрассудном упрямстве, умер, обессилев от голода.
Оба положили дурное начало неразумному и гибельному намерению. Однако один из них проявил рассудительность и исправил решение, принятое поспешно и неосмотрительно. Другой же, так и не смог избавиться от безумного упрямства и, лишенный рассудительности, сам обрек себя на смерть, от которой Господь велит отвращаться.
Что же я могу сказать об аскете, чье имя намеренно не называю, ибо он еще здравствует? Он часто принимал беса за ангела и от него узнавал откровения, постоянно видел сияние в своей келье, как от светильника. Потом лукавый дух велел ему принести в жертву Богу своего сына, который жил вместе с ним в монастыре, чтобы удостоиться столь же великой чести, что и Авраам. Этот замысел так овладел несчастным, что он непременно заколол бы своего сына, если бы тот не заметил остро заточенного меча, которого раньше не было в келье, и вязанку дров для принесения жертвы всесожжения, и не убежал бы, тем самым сохранив себе жизнь.
Понадобилось бы много времени, чтобы перечислить всех тех, кто стал посмешищем бесов и от добродетели низвергся во зло, потому что был лишен дара различения помыслов. Различение — корень, глава и связь всех добродетелей. Оно только тогда возникает у человека, когда он обретет истинное смирение. А признак истинного смирения в том, чтобы открывать духовным отцам не только наши дела, но и наши помыслы и ни в каком деле не доверять самому себе, но во всем следовать наставлениям отцов и называть добром или злом то, что назовут добром или злом они. Такое делание монаха позволяет ему без вреда идти по жизни, и, преодолев
Кто упорядочит свою жизнь рассуждением и разумением происходящего, тот никогда не впадет в бесовский обман. Кто не доверяет суду только своего собственного разума, но во всяком деле следует учению и примеру отцов, тот вскоре с Божьей помощью удостоится благодатного дара истинного различения. Оно учит монахов постоянно избегать чрезмерности как вещи вредной и в еде, и во сне, и в бдении, и во всяком прочем подвиге. Мы знаем людей, которых не могло победить чревоугодие, но сломил чрезмерный пост, и несчастные впали в те же страсти, которым подвергаются чревоугодники, потому что неумеренностью в посте сделали себя расслабленными.
Вспоминаю, как я и сам из — за неумеренного поста пережил нечто подобное. Я постился так много, что даже совершенно потерял желание есть. Я очень долго ничего не вкушал, потому что даже видеть не мог пищу. Так как я не мог есть, то моим соседям пришлось кормить меня насильно, потому что сам я уже не мог даже глотать. Таким образом, только благодаря принуждению у меня постепенно восстановилось желание есть.
Точно так же я бодрствовал днями и ночами, и желание спать оставило меня. Думаю, это произошло по бесовскому замыслу — еще много ночей я провел бы без сна, если бы Господь по своему человеколюбию не сжалился надо мной и не даровал мне сон, позволивший прийти в себя и больше не доводить себя до изнеможения. Крайним голоданием и бдением я довел себя до угрожающего состояния, более опасного, чем если бы я ел досыта и спал вволю.
Если хочешь быть праведным, то всему уделяй внимание по достоинству: и душе и телу. Разумное начало души питай чтением, духовным созерцанием и молитвой. Гневливому началу — предпиши духовную любовь, исключающую ненависть. А вожделевательному — целомудрие и воздержание. Плоти же давай пищу и одежду, больше ей ничего не нужно.
2. Ум действует по природе, когда подчиняет себе страсти, проникает в их суть и направляет к Богу.
3. Как телу присуще здоровье и болезнь, глазам — свет и тьма, так и душе свойственны добродетель и порок, а уму — ведение и неведение. Не следует все внимание уделять плоти, ей нужно назначить подвиг по силам и весь ум обратить на внутреннее (делание). Телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно (1 Тим 4, 8).
4. Кто еще не может ходить духовным путем, тот не знает, как избавиться от страстных мыслей и все внимание уделяет плоти, предается чревоугодию и невоздержанности. Он сердится, гневается, злопамятствует и тем самым помрачает ум. А если он предается неумеренному подвигу, то совершенно глупеет.
5. Писание не исключает того, что дано нам в употребление, но только осуждает неумеренность и исправляет бессмысленность. Оно не запрещает есть, не запрещает иметь деньги и правильно ими распоряжаться, но запрещает чревоугодие, сребролюбие и все прочее. Оно не запрещает думать, ибо для этого мы и рождены, но запрещает думать страстно.
6. Заповеди Господни учат нас благоразумно пользоваться вещами как средствами. Благое и разумное употребление вещей как средств очищает состав души. А чистота душевного состава порождает различение.