Эверси
Шрифт:
— Закончил. Инициалы вписаны в узоры на панцире так, что ты не увидишь их, если не знаешь, куда смотреть, — говорит Ник, отодвигая свой стул назад. Я смотрю на изображение на моей ноге. Оно крошечное и красивое, Ник настоящий художник. Но от этого я не чувствую себя лучше. Но опять же, это изображение будет каждый день напоминать мне, как легко можно кем-то воспользоваться, и призывать к тому, чтобы никогда больше так не поступать. Возможно, я смогу привить моему сыну или дочери чувство чести, которого у меня нет.
* * *
Я стою у ограждения в моём доме и смотрю на раскинувшуюся передо мной гладь
Я морально готовлюсь к тому, чтобы развернуться и в очередной раз стать беззаботным, успешным и красивым хозяином. Это был утомительный вечер, и последние пять минут стали единственными, когда я оказался предоставленным самому себе. Надеюсь, это одна из последних вечеринок в честь «Эрата», которые я должен провести, поскольку промо-тур подходит к концу. Бесконечные фотосессии, интервью и выходы в свет с Одри… всё наконец-то подходит к концу.
Это была идея Одри устроить вечеринку для Энди и некоторых продюсеров студии, которые первыми взялись за сценарий «Эрата». Не то чтобы я не испытываю благодарность к этим людям, просто я знаю, что они нуждаются во мне не меньше, если даже не больше, чем я в них. Особенно теперь. И пригласить их всех в мой дом — это уже чересчур, тем более при моём теперешнем состоянии.
Одри не тратила время зря и переехала ко мне сразу, как только я снял дом с продажи. Я знаю, ей нужно показать всем, что между нами всё прекрасно.
Я стараюсь оставаться увлечённым ею, когда мы на публике, но это очень выматывает. И я знаю, мне нужно лучше стараться, ведь теперь это касается не только нас двоих.
Помогает то, что я ещё могу притвориться, будто из-за её бестактного поступка я временами срываюсь с катушек, особенно после того, как таблоиды выставили мой дебош в Саванне в таком виде, будто я страдаю из-за разбитого сердца. Как близки они были к истине… только в отношении не той девушки.
Только Одри знает настоящую причину того инцидента, и она, не теряя времени даром, стала идеальной угодливой подружкой. Как противно, но мне её жаль.
Я думаю о маме, о том, как она пыталась вырастить меня одна, и я знаю, Одри изо всех сил постарается всё исправить, прежде чем малыш появится на свет. Я не виню её за это. Я восхищаюсь ею, ведь дело касается ребёнка. Да и кто бы ни приложил максимум усилий, чтобы создать для своего малыша идеальную семью?
Я жду, что в любой момент Одри начнёт говорить о том, что пора сделать публичное заявление, и боюсь этого момента. Я знаю, это необходимо, но — я не хочу даже думать — подобная новость будет во всех национальных и международных таблоидах, которые вряд ли обойдут стороной Бухту Батлера.
— Эй, приятель. — Голос моего агента в сочетании с сильным хлопком по спине заставляет меня подпрыгнуть.
— Привет, Энди. — Я изображаю дружелюбную улыбку, это у меня лучше всего получается.
— Отличная вечеринка, парень. Узнали последние
Энди, одетый в светло-серый костюм и белую рубашку с распахнутым воротом, что только подчёркивает его раскрасневшееся лицо, умудряется идеально сочетать в своём внешнем виде упорный труд и достаток, будто он работал как проклятый, чтобы обеспечить мне мой последний успех. Слегка полысев, он прилизывает свои волосы, и с такой причёской выглядит почти на тридцать сантиметров ниже моих метр девяносто.
— Джееек! — раздается голос Одри позади нас. Мы оборачиваемся. Она прекрасна в белоснежном платье с умеренно коротенькой двухслойной юбкой. Её волосы тёмными волнами струятся по плечам. На мгновенье я вспоминаю белое бикини и накидку, которая по сути ничего и не прикрывает. Я вздрагиваю от воспоминаний и нервно сглатываю, после чего наклоняюсь для поцелуя.
— Ты прекрасна, идём, — говорю я, беру её за руку и мы идём в дом, чтобы узнать о последних кассовых сборах фильма после премьеры в трёх восточноевропейских странах. Подобную информацию объявляют после каждых премьерных выходных. Ещё будет много премьер, хотя присутствие актёрского состава уже не обязательно, слава богу.
Пока оглашают цифры, меня хлопают по плечу, поздравляя, и без перерыва поднимают бокалы. Это должно в большей степени делать меня счастливым, учитывая, что я согласился на процент с проката, вместо того, чтобы получить гонорар единовременной выплатой, когда ещё никто не мог предугадать успех проекта. Девон посоветовал мне выбрать такую систему оплаты, и это оказалось самое лучшее финансовое решение в моей карьере.
Девон подходит ко мне, когда все объявления и тосты заканчиваются.
— Джек, рад видеть тебя, приятель. Как твоя нога? — Он быстро обнимает меня, будто мы не виделись четыре часа назад. Девон единственный человек, если не считать то немногое, что знает Ник, кому я доверился. Ни одному из них я не рассказал многое, но кое-что всё-таки поведал. В первую очередь благодаря дружбе с Девоном и его щедрости я смог оказаться в его пляжном доме. Хотя Девон вместе с «Пик Интертеймент» в большей степени заинтересован в том, чтобы наши с Одри отношения наладились.
— Нормально.
Девон пожимает плечами.
— В любом случае, нам надо обсудить наши планы по поводу проекта «Ужасный пират Роберт». Я так рад, что ты согласился на эту роль. Я говорил Монике, что ты не возьмёшься, и потом, когда сегодня ты согласился… ты понимаешь, что должен мне минет? Верно?
— Что? — смеюсь я. Настроение слегка улучшается.
— Да, парень. Именно так я ей сказал, я сдамся, если она окажется права.
— Ух. Пожалуйста, не надо говорить мне о своей сексуальной жизни. — Я драматично передёргиваю плечами. Девон хохочет.
Мы продолжаем подшучивать друг над другом, когда вечеринка подходит к концу, и гости покидают мой дом, чтобы пойти на другие мероприятия. Достаточно того, что я ограничился алкоголем и не позволил никому принимать наркотики в моём доме. И это в значительной степени обеспечивает быстрое завершение вечера по стандартам Лос-Анджелеса. Остаются только Девон, Моника, Кэти, моя ассистентка, и Энди, который с нетерпением строчит смс-ки. Мы сидим в замусоренной гостиной, пока два нанятых человека из обслуги убирают всё вокруг.