Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
— Почему не позвонил?
Лучше было б обнять, но обе руки приклеились к натянутому поводку.
— Я не звоню в чужие двери.
Сказал и замолчал, давая мне время додумать продолжение. Я его знала. Это ответ на «мой дом», услышанный из моих уст.
— Я уже звонил в этот звонок без ответа, — усмехнулся Джек, когда я осталась стоять перед ним со сжатыми губами.
Немая. Не своя. Сама не своя…
— Как адрес вспомнил?
— Никогда и не забывал. У меня хорошая память.
Я опустила плечи и голову. Это был знак для него, хотя я и не подавала сигнала S.O.S.,
— Чего ты добиваешься? Чего ты от меня хочешь?
Это спросил он. Я не могла даже отвечать, не в силах отыскать кислород в безвоздушном пространстве между нами. Между нашими носами не больше сантиметра. Джек держал меня за плечи и явно собирался вытрясти ответ любой ценой. Если бы в руках не было поводка, а на поводке сменившего радость на гнев пса, я бы просто обняла этого сумасшедшего человека, а так по-прежнему стояла перед ним молча. Или скорее висела у него на руках, как на тонкой ниточке над пропастью, куда летела моя жизнь.
— Почему ты ничего не сказала?!
Он явно спрашивал не про мое нынешнее молчание, а про вчерашний день.
— Потому что не хотела, чтобы ты со мной ехал. И решал за меня мои проблемы…
— Это наши проблемы! — он встряхнул меня под собачий лай.
— Мои! И только я знаю, как их решить! Когда я не знала, как повесить гамак, я тебя спросила…
Он отпустил меня и вырвал поводок. Шарахнул дверью. Та взвизгнула и, конечно, не заперлась. Я повернула замок. Пусть звонит, а не строит из себя обиженного. На чем приехал? Поезде или машине? И когда? Сколько он проторчал на лестнице чужого дома как БОМЖ? Или ещё хуже — как оперативный работник…
Сколько он будет гулять? Пока не успокоится. А он не успокоится. Так быстро… Дверь закрыта, но теперь он, наверное, нажмёт на звонок. Душ получился совсем коротким и вовсе не бодрящим. Плечи не расправлялись, и в таком виде и состоянии соваться к бабе Любе не хотелось.
Я открыла дверь по звонку.
— Ты взял, во что переодеться? — спросила в ответ на вопрос, чем протереть собаке лапы. — За квартиру не переживай, тут будет цвести сад… Ремонт. Жень, не надо на меня так смотреть…
— А как надо?
Я отвернулась к задернутому пыльной шторой окну.
— Тебе может не нравиться, что я хочу обойтись в вопросе детей без твоей помощи. Но ты должен считаться и с моими желаниями тоже. А так получается, что я скинула на тебя проблемы и с коктейльчиком на пенёчке уселась…
— Ясь, может, тебе действительно коктейльчика не хватает? Для спокойствия.
Джек снова подпирал стену. Пусть уже и не внешнюю, а внутреннюю, но все равно чужую и для него, и для меня.
— Мне не хватает детей, работы и Москвы. Я уже переговорила с подругой. Ну и детям тут привычнее. И… Подальше от моих родителей. Не будем чувствовать себя обязанными наносить визиты вежливости. И… Тут и у тебя будет больше клиентов. И нам все равно снимать жильё… Джек, тебе же нечего предложить мне в Питере. Не в обиду говорю, а просто констатирую факт. Тут мы быстрее выгребем,
Он молча смотрел на меня, и от его взгляда даже на языке появились мурашки.
— Джек, мы же собирались в Москву… Ну представь, что тогда ты позвонил бы не в пустую квартиру.
— И ты бы встретила меня с чужими детьми?
По его губам скользнула усмешка, горькая-прегорькая.
— Ясь, назад пути нет, а вперёд только на ощупь. Дай мне руку. Так будет легче не оступиться. Не пытайся расстелить передо мной красную дорожку. Не получится. Или на самом деле ты мне просто не доверяешь? Не доверяешь будущее своих детей?
Снова нос в нос, почти расплющил. Как и всю меня. Так и позвоночник можно переломить о подоконник. Ещё и Берька под ногами суетится. Не лает, но делает все, чтобы про него не забывали.
— Жень, можно мне самой, можно? Колоть дрова ты уж как-нибудь сам Ярослава научишь…
Он не отступил ни на шаг.
— Без дачи?
— Дача у нас есть.
— За восемьсот километров?
— Жень, зато наша общая. Ты вложил в неё время, я — деньги, но она общая. Только ведь одной дачи нам мало. Нам ещё столько всего строить, а сейчас… Сейчас ты просто все рушишь. Ты же для Влада сейчас красная тряпка. Не понимаешь? И для меня тоже… Если бы мы встретились с тобой через полгода…
— Или никогда? — перебил Джек и сильнее стиснул мне плечи. — Ты точно не хочешь вернуться к мужу?
— Ты — мой муж, — выдохнула я ему в лицо так же горячо, как и он сейчас свой вопрос.
— Ты меня поняла. Прекрасно поняла.
— Нет. Не хочу. Но и спасителя в твоём лице мне не нужно. Дай мне время разобраться с моим прошлым, чтобы иметь шанс на будущее…
— Ты мне не доверяешь…
— Ты мне тоже, да?
В ответ тишина.
— Отпустишь меня к бывшей свекрови? Если я не вернусь с Женечкой, делай, как знаешь. Но если вернусь, мы остаёмся в Москве хотя бы на год. Договорились?
Я сумела вытянуть руку и протянуть ее для рукопожатия.
— Деловые партнеры? — усмехнулся мой муж, так осторожно тронув мои пальцы, словно те были сломаны.
— В какой-то мере — да. Это часть брака. С этим у нас проблемы. В другой, кажется, нет.
Он поднял мои руки наверх, прижал их к стеклу. Я не вырвала их — он хочет, чтобы я сдалась, но этого не произойдет. Я не принцесса, меня не нужно спасать от свирепого дракона. Рыцари без страха и упрёка нужны лишь маленьким девочкам. Мы с ним давно выросли, но до взрослых отношений так и не доросли. Похоже…
— Мне нечем тебя накормить в чужом доме, — прошептала я. — Дуй в чужой душ и пойдём в кафе. Я даже разрешу тебе оплатить счёт…
— Премного благодарен, пани. Ясь, Москва слезам не верит, а деньгам — да? Верит?
— Уже не только Москва. Но жареная картошка все ещё вкусная. И шиповник с яблочками. Джек, все будет хорошо. Нужно верить. Ты веришь?
Эпилог
Август наступил быстро, даже слишком. Наша жизнь менялась, как на ускоренной перемотке: мы все время копошились, время от времени прикусывали язык, с опаской поджидая сентябрь.