Эви хочет быть нормальной
Шрифт:
Когда я отдала исписанные листы Саре, она окинула стопку взглядом и сказала:
– Гляди-ка, тебе и впрямь пригодились все пять копий!
И я продолжила в том же духе. Вот только теперь все иначе… Однако вернемся в тот день, когда я отдала Саре новую таблицу тревог и последствий. На этот раз заполнена была лишь одна сторона листа. А ведь я и не думала, что когда-нибудь меня посетит такая удача! Всего одна сторона, подумать только! За неделю! За целую неделю! О, какое же это счастье – быть нормальной!
Меня
– Ну что ж, – сказала она, пробегая глазами мои новые записи. – Выходит, свидание получилось не ахти?
– Можно и так сказать.
– Тогда давай заполним остальные колонки, – предложила она и взяла ручку. – Ты волновалась, что свидание закончится плохо… так и вышло. Стало быть, можно сказать, что опасения оправдались?
– Сара. Он переспал с другой. На первом же свидании. Неужели это можно назвать удачей?
Она что-то неразборчиво пробормотала.
– Что-что?
Не поднимая глаз, она повторила – на этот раз отчетливее:
– А я тебя предупреждала…
Я скрестила руки на груди:
– Что, сейчас начнете читать мне нотации? Послушайте, вы же сертифицированный специалист по когнитивно-поведенческой психотерапии из самой Национальной службы здравоохранения! Налогоплательщики тратят кучу денег на то, чтобы вы помогли мне поправиться и стать полноценным членом общества. Неужели мы и впрямь опустимся до лекций о том, какие парни «негодяи»? Предоставьте это моим новым подругам, хорошо?
Стоило только появиться каким-то сложностям, как Сара тут же меняла тему. Опустив взгляд на последнюю строку, она сказала:
– Ах да, новые подруги. Ты переживаешь, что они узнают о… а, собственно, о чем?
Я обвела ее кабинет широким жестом. Указала на бежевые стены, на корзину с потрепанными игрушками, на чудаковатый стол…
– Обо всем этом. О том, что я тут бываю. О том, почему это происходит.
Ее ручка вновь живо забегала по блокноту.
– А что в этом такого?
В горле тут же встал огромный ком, как всегда бывало, когда всплывала эта тема. Глаза защипало от слез. Уже. В который. Раз.
– Ну… мне очень неловко. Они не поймут.
– Не поймут чего?
– Ничего не поймут!
Я скрестила руки на груди, всем своим видом говоря: «Хватит уже об этом!» На этот раз Сара решила не настаивать.
– Ну ладно… Обсудим все это попозже. Ты пишешь, что боишься снова сойти с ума, – продолжила она и постучала ручкой по таблице. – Расскажи об этом поподробнее.
Я вспомнила, как перед самым свиданием меня точно проткнули спицей. Вспомнила все свои дурные мысли. Живот тут же закрутило от притока адреналина.
– Перед свиданием я помыла руки разок, а потом… потом
– А что еще происходило перед свиданием? Как ты себя вела? – невозмутимо спросила Сара.
– Не знаю… Я была какая-то дерганая, что ли. Вся на нервах. Мозг без конца переключался с одной мысли на другую, а сердце билось часто-часто! Но это еще не так страшно… а потом мне захотелось вымыть руки. Давно у меня не было таких желаний…
К горлу снова подкатил ком. На этот раз он подскочил так высоко (точно с трамплина), что, казалось, застрял где-то за миндалинами. Я попыталась сглотнуть. Сара дала мне время успокоиться. Эти самые когнитивно-поведенческие психотерапевты никогда не станут с тобой сюсюкаться. Они больше похожи на строгих учителей, которые переживают за своих подопечных где-то в самой глубине души. Максимум, на что была способна Сара в приливе сочувствия, – это подать мне упаковку салфеток.
– Мы ведь уже это обсуждали, Эви, помнишь? Я тебе говорила, что плохие мысли могут вернуться после сокращения дозы лекарства.
Я кивнула, не сводя глаз с протертого пятна на ковре:
– Помню. Просто я думала, что со мной этого не случится, что мне повезет. Должно же мне наконец повезти, правильно?
– Важно не забывать, что теперь в твоем распоряжении есть все необходимые техники для победы над плохими мыслями, если они вдруг появятся.
– А нельзя сделать так, чтоб они вообще не появлялись? Чтоб они пропали навечно?
И тут в ее взгляде мелькнул огонек сочувствия. Потому что этому было не суждено случиться. Она это понимала. И я тоже. Но лучше бы мне вовсе этого не знать.
Глава девятая
КОГДА Я ВЕРНУЛАСЬ, МАМА в своем роковом фартуке готовила ужин. «Роковым» мы его звали потому, что мамины кулинарные шедевры пробуждали ужас даже у обладателей самых крепких желудков. Услышав, как я хлопнула дверью, она выглянула из кухни, перегнувшись через Роуз, которая увлеченно смотрела по телевизору какой-то жуткий клип, всем героиням которого, видимо, строго-настрого запретили носить одежду.
– Ну что, как прошел прием? – спросила мама, кивнув на Роуз и метнув в меня предупредительный взгляд.
– Да, Эви, как там твоя терапия? – поинтересовалась Роуз, не отрываясь от экрана.
– Вовсе это не терапия! – торопливо вставила мама. – Правда, Эви? Это ведь просто консультации?
– Бог ты мой, мама! – нетерпеливо воскликнула Роуз и повернулась к ней. – Как будто я не знаю, что она ходит на терапию!
Я прижалась спиной к стене и затаила дыхание.
– Ну… Не обязательно ведь использовать это слово, правда?
– А что тут такого?
В гостиную неторопливо вошел папа с большим бокалом красного вина. Розоватая полоса над губами, похожая на клоунскую улыбку, намекала на то, что бокал был не первым. Папа предпочитал пропитывать организм спиртным (в лекарственных целях, конечно), прежде чем пробовать мамину стряпню.