ЭВМ и живой организм
Шрифт:
Annotation
Драбкин А. С. ЭВМ и живой организм. М., «Знание», 1975. 144 с. (Прочти, товарищ!).
Проблема, сформулированная в заголовке книги, чрезвычайно широка. Автор затрагивает лишь некоторые ее аспекты: использование в конструкциях и программировании электронных машин патентов живой природы; биологическое предвидение и ЭВМ; взаимосвязь изучения памяти живых организмов и памяти ЭВМ; более общая взаимосвязь эволюций живого и машинного миров и т. д.
Книга написана доступным языком, содержит много
ЭВМ и живой организм
ВСТУПЛЕНИЕ
ПРЕДВИДЕНИЕ И НАУКА
РЕФЛЕКС! РЕФЛЕКС!
ПРОСТРАНСТВО – ВРЕМЯ
ВЗРЫВАЮЩАЯСЯ ЦЕПЬ
ЖИВОЙ УСКОРИТЕЛЬ
УЛЬТРАЗВУК И МОТЫЛЬКИ
ЧЕРЕЗ ОКЕАН СЛЕЗ
МЕХАНИЗМ ПРЕДВИДЕНИЯ
ОТ ФИЗИОЛОГИИ К ПСИХОЛОГИИ
ТЕСНЫЙ КОСМОС
ЧЕЛОВЕК «ДОСТРАИВАЕТ» СЕБЯ
НЕИЗБЕЖНОСТЬ МАШИННОГО МИРА
В ПОИСКАХ «ВЕЩЕСТВА» ПАМЯТИ
ОПЫТ ТЕЛЕГРАФНОГО МЫШЛЕНИЯ
ОГЛАВЛЕНИЕ
ЭВМ и живой организм
ВСТУПЛЕНИЕ
Может ли машина творить?
Диапазон поиска.
Оракул XX века.
Ум ЭВМ.
Шаг к искусственному мозгу?
Эра роботов? Нет, мир людей!
Возможное и невозможное в кибернетике.
Разум глазами кибернетика.
Кибернетика и логика.
Мышление и кибернетика.
Может ли машина мыслить?
Диалог с машиной.
Этюды о памяти.
Вот около полутора десятка выбранных наудачу заголовков из свежих газет и журналов. Они свидетельствуют об обширном и многогранном интересе авторов и читателей к проблеме, которую можно условно обозначить «ЭВМ и живой организм».
Проблема эта столь широка,
Соответственно и любые рассуждения на эту тему неизбежно будут носить характер чего-то отрывочного, незавершенного.
Значит ли это, что нужно отказаться от научно-популярного рассказа об упомянутой проблеме? Думается, что нет.
Автор имел счастливую возможность встречаться с выдающимся советским ученым академиком П. К. Анохиным, имел возможность слышать его суждения о различных аспектах проблемы «ЭВМ и живой организм». «Домашний анализ» этих бесед и послужил материалом для книги, которая не претендует ни на что иное, кроме как на научно-популярный очерк некоторых сторон интереснейшей проблемы.
Работая над этой книгой, автор пользовался помощью и советами Петра Кузьмича Анохина, который просмотрел и отредактировал значительную часть рукописи.
Вспоминается...
Начало шестидесятых годов. Заснеженная, залитая зимним солнцем Москва. Просторный, мрачноватый кабинет. За окнами – закоченевшие деревья. А за деревьями – улица, бывшая Моховая. По какой-то странной ассоциации начинаешь думать, что налево – бывшая Тверская, а направо – бывшая Никитская. Может быть, на эдакий старинный лад настраивают фундаментальные шкафы с книгами, изданными много лет назад. Или карандашный портрет академика Ивана Петровича Павлова. Или писаная маслом картина – труп на демонстрационном столе, а рядом, в окружении учеников знаменитый хирург.
Вдруг совершенно неожиданно в поле зрения вторгается современнейший магнитофон. Развалившаяся стопка ярких иностранных журналов. Другая стопка – письма со штемпелями Нью-Йорка, Киева, Парижа, Лондона, Баку...
Но все эти впечатления – второй план, почти фон. На первом плане – хозяин кабинета. Будто самовозгораясь, он говорит о памяти, о предвидении, о будущих машинах, шутит – то старомодно, то на «атомно-молекулярном уровне». Подходит к висящей у стола грифельной доске и рисует схему удивительно интересного эксперимента.
– ...Как думаете, – говорит Петр Кузьмич Анохин, любуясь схемой, набросанной энергичными штрихами, – это напечатают когда-нибудь?
Для меня, в ту пору начинающего репортера, академические дискуссии представлялись иначе, чем сегодня.
– А как же, конечно, напечатают, разумеется, ведь это же наука, поиск святой истины.
Анохин моей уверенности не разделяет.
– Знаете, кое-кому видится в моих работах подкоп под рефлекторную теорию, под великие открытия Павлова. А это серьезное обвинение для ученого-материалиста.