Эвмесвиль
Шрифт:
Я, должно быть, долго блуждал по кругу, — голый и исцарапанный, как потерпевший кораблекрушение. Колючки разодрали мне куртку и кожу. Я находил источники и ручьи, из которых мог напиться, а также, по счастью, плоды и ягоды, которыми насыщался. Вероятно, их силы, смешавшись с мучившими меня лихорадочными видениями, и образовали череду воображаемых испытаний.
Однажды мне пришлось обойти целую армию термитов. Они отличались чудовищной величиной и маршировали к какому-то обелиску, из вершины которого сыпались искры. Змеи, высоко наверху перемещавшиеся с дерева на дерево, тоже были необычайно крупными. Они, казалось, не скользили, но и не летели: их бахромчатые тела колыхались. Очевидно, эти змеи уже почти превратились в драконов. Они сливались со стволами, когда охватывали их лапами. Кроваво-красная смола или смолистая кровь вытекала из трещин, оставленных их когтями. Я не жалел об отсутствии бинокля: и без него каждая чешуйка навечно врезалась мне в память.
Казалось также, что та чувствительность, какую мы знаем лишь у мимоз, здесь стала всеобщим свойством. На одном дереве висели плоды, как у нашего клена; дети любят приклеивать их себе на нос и называют «крылышками». Это — чистая аналогия, но здесь она воплотилась в реальность: плоды не падали
На одной прогалине солнечный луч вдруг высветил существо с головой барана. Левой рукой оно опиралось на ягненка с человечьим лицом [472] . Оба почти тотчас же растворились в свете, будто видение стало слишком ярким.
472
… солнечный луч вдруг высветил существо с головой барана. Левой рукой оно опиралось на ягненка с человечьим лицом. Как человек с головой барана изображался древнеегипетский верховный бог Амон. Агнец — символ Христа. В письме Карлу Шмитту от 1.5.1957 Юнгер излагает свое представление о больших культурноисторических эпохах:
| 4000 до н. э. | Телец | Боги-животные. Египет, Вавилон, Ассирия. Золотой телец. |
| 2000 до н. э. | Овен | Иегова. Зевс. Победа над богами-животными. Возможно, здесь же и бунт Эхнатона. Моисей. Александр. Были ли рога на алтарях бараньими или бычьими? |
| 0 | Рыбы | Сын «Агнец». Отец тоже меняется в результате своего отцовства. |
| 2000 н. э. | Водолей | Святой Дух. Предвестия всегда катастрофичны, ибо сила старых знаков ослабевает, а новые пока едва намечаются. |
Потом снова — островки густых зарослей на буреломах. В одном была протоптана дорожка, звериная тропа. Смертельно измотанный, я наудачу пробирался по ней. Она привела к свободной площадке: там рос кипарис, высота которого превосходила возможности человеческого воображения. Будь небо затянуто тучами, я не увидел бы его кроны. Ствол оказался полым; вход вовнутрь не выкрошился, как дупло, а был прямоугольно, точно ворота, вырезан в оболони [473] . Деревья — наши лучшие друзья; я решился войти.
473
Ствол оказался полым; вход вовнутрь не выкрошился, как дупло, а был прямоугольно, точно ворота, вырезан в оболони. Кипарис у греков и римлян был посвящен богам, преимущественно Плутону. С приходом христианства символика кипариса поменялась, из символа смерти он стал символом вечной жизни. В Библии кипарис перечисляется среди деревьев, растущих в райском саду (Иезекииль, 31.8).
В темноте я на четвереньках достиг внутренней части; пол был покрыт шкурами, скорее даже руном, которое — чудилось мне — выросло из него, как вырастает шерсть на спине животного. Великолепное ложе; я вытянулся на нем и мгновенно забылся похожим на смерть сном.
Не знаю, долго ли я там спал. Проснувшись, я почувствовал себя заново родившимся на свет, словно после купания в источнике молодости. Воздух был восхитительным: он пропитался ароматом кипарисовой древесины, смолу которой сжигают как благовоние.
Утреннее солнце падало через деревянные ворота. Я выпрямился; моя кожа поблескивала, кровь будто обновилась, и ни следа царапин от колючек я не нашел. Должно быть, я спал и видел сны. А между тем кто-то обо мне позаботился. Что означает между тем? Паузу между двумя мгновениями или между двумя формами существования.
Рядом со мной лежало какое-то одеяние, подобие бурнуса; оно было соткано из того же золотого руна, что и ковер. Возле него — сандалии и поднос с хлебом и вином: великий и незаслуженный дар. Откуда бы он ни появился — здесь невозможен был другой ответ, кроме молитвы.
Аттила редко — и больше в монологах — достигает этого пункта. Тем временем в рассказе его возникают лакуны, возникает упомянутое выше между тем. Бывает и так, что нить рассказа теряется в научных или мифологических экскурсах. Например, о древесине кедра, которая считалась несокрушимой. Она использовалась для сооружения храмов и кораблей, детских колыбелей и гробов, а также для сожжения умерших. Я обратил внимание на то, что для Аттилы мифическое значение дерева важнее его ботанических описаний. Кедр, кипарис, туя, можжевельник в его рассказах как бы сливались друг с другом [474] , как, впрочем, и горные вершины — Атлас, Сион, Синай, некоторые горы Нового Света. Кажется, даже Иггдрасиль [475] он считает не ясенем, а кедром. То есть это слово имеет для него в первую очередь не биологическое, а космогоническое значение. Я отмечаю эту деталь, потому что поначалу мне с трудом удавалось вникнуть в задние планыего языка, пока я, наконец, не заметил, что вещи там не усложняются, а наоборот, упрощаются: Аттила возвращает их к первичному синтезу.
474
Кедр, кипарис, туя, можжевельник в его рассказах как бы сливались друг с другом… С можжевельником (так же как с кедром и кипарисом) в мифах разных народов устойчиво связывается символика смерти и ее преодоления как начала вечной жизни.
475
Кажется, даже Иггдрасиль…
Так я объясняю себе то воздействие, которое он оказывает на компанию за столом. Он, совершенно серебряный, образует ее средоточие. Даже на Домо падает этот свет. Выпито было много; я тут единственный трезвый. Я сосредотачиваю внимание на лбу Аттилы… и вижу, как прорезывается, словно из почки, рог. Аттила гладит руку Кондора, почти отеческим жестом — это мог бы быть и жест тестя.
Он молчит о лесе; но, добравшись до моря, становится разговорчивей. Море, должно быть, оттуда недалеко. Путь вел от метаисторических к внеисторическим ландшафтам, от леса — к хаотичному побережью. То, что он рассказывал о тех местах, звучало нехорошо — даже, можно сказать, безнадежно.
Один из символов внеисторических пространств — свалка. Отходы угрожают пространству. С мусором уже не справляются, как это происходит в культурных обществах; он постепенно заполняет собой все промежутки между строениями. Когда корабль терпит крушение, море выбрасывает его обломки на берег. Мачты, доски используются прибрежными жителями для строительства хижин или как дрова. Получается, что люди живут на свалках и за счет них — — — среди груд хлама, который они употребляют для своих нужд. Неприкрытый голод воцаряется на месте былого богатства и изобилия. Никакого прироста больше не наблюдается.
Сначала такие мусорщикидумают вкривь и вкось, потом начинают действовать себе на погибель; а ведь были соответствующие предзнаменования. К ним Аттила относит, например, страсть к раскопкам, восходящую к эпохе гуманизма. «Тогда возникли своего рода подземные карго-культы; только из могил могли еще появляться художественные произведения [476] . По ходу этого процесса боги все больше утрачивали власть. Потом наступил черед эксплуатации ископаемых свалок, которые возникали в результате землетрясений или уничтожения первозданных лесов из-за энергетического голода. Даже океан превратился в свалку. С того ясеня [477] больше не склевывали плоды — его попросту срубили».
476
« Тогда возникли своего рода подземные карго-культы: только из могил могли еще появляться художественные произведения…» Культ карго, или карго-культ ( англ. cargo cult— «поклонение грузу»), также религия самолетопоклонниковили культ Даров небесных, — термин, которым называют группу религиозных движений в Меланезии. Приверженцы этих культов верят, что западные товары (карго) созданы духами предков и предназначены для меланезийского народа. В культах карго проводятся ритуалы, похожие на действия белых людей, — чтобы этих предметов стало больше. Культ каргоявляется проявлением магического мышления. Культы каргофиксировались с XIX в., но особенно распространились после Второй мировой войны. В наиболее известных культах карго из кокосовых пальм и соломы строятся точные копии взлетно-посадочных полос, аэропортов и радиовышек. Приверженцы культа строят их, веря в то, что эти постройки привлекут транспортные самолеты (которые считаются посланниками духов), заполненные грузом. Верующие регулярно проводят строевые учения («муштру») и некое подобие военных маршей, используя ветки вместо винтовок и рисуя на теле ордена и надписи «USA».
477
С того ясеня… Имеется в виду Мировое древо Иггдрасиль.
Негниючники [478] , поведение которых Аттила изучал на Большой Свалке, ютились в вырытых там пещерах; они были почти неодеты и безоружны. «Так живут грибы — за счет чужого хлорофилла». Они, как первобытные собиратели, выкапывали из земли съедобные корни и ставили ловушки на мелких животных. Эти аборигены не умели обрабатывать ни камень, ни обломки дерева, и использовали их в том виде, в каком находили. Так же они поступали с остатками металлических аппаратов или автомобилей. Они, казалось, почти и не жили, а скорее вели полусонное существование — как было в древнейшие времена, пока Прометей не принес людям огонь. «Наследником последнего человекабудет не первобытный человек, а призрак» [479] .
478
Негниючники… Так называется вид грибов, произрастающих на мертвой древесине и мусоре или в качестве паразитов живых деревьев.
479
«Наследником последнего человека будет не первобытный человек, а призрак».Джамбаттиста Вико, рассуждая о «втором варварстве» (после разрушения Римской империи), пишет (Джамбаттиста Вико. Основания новой науки об общей природе наций. С. 110–111), что ему «должны были, конечно, сопутствовать невозделанные поля, не говоря уже о необитаемых городах, и люди тогда, как свиньи, ходили пожирать желуди, отыскивая их среди разложившихся трупов своих родственников». А дальше он отмечает, что, если не хоронить умерших, то «души остаются на земле неуспокоенными и блуждают вокруг своих непогребенных тел», ибо «души не умирают вместе с телом, но бессмертны». «Последний человек» упоминается в «Так говорил Заратустра» (Фридрих Ницше. Избранные произведения / Перевод Ю. М. Антоновского. СПб.: Азбука-классика, 2003. С. 370):
«Что такое любовь? Что такое творение? Устремление? Что такое звезда?» — так вопрошает последний человек и моргает.
Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий все маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живет дольше всех.