Эвмесвиль
Шрифт:
Воодушевление подозрительно ему и в тех случаях, когда его выказывают сторонники Кондора. «Человек — неблагодарное существо, особенно когда его балуешь. Мы должны с самого начала принимать такие вещи в расчет».
Когда Кондор обстрелял город, Домо занял ратушу и там от некоторых депутатов, которые не успели сбежать, услышал: «Мы подчинимся только насилию».
«Что ж, это разумно, а вот вам и насилие…» — с этими словами он указал на матросов, воздвигшихся в дверном проеме у него за спиной.
Сказанного достаточно, чтобы понять: новое направление беседы не могло понравиться Домо. Роснер же заговорил теперь об относительности запахов: «Для многих животных, если не для большинства, запахи становятся привлекательными, только
185
… скатол… Вещество, образующееся при гниении белков в кале; применяется при изготовлении искусственных цветочных запахов.
Я не пропустил ни слова из сообщения Роснера, пока смешивал для него апельсиновый сок с джином, делал пометки о заказанных напитках и занимался другими делами, связанными с моей службой. Все это, как я уже говорил, доставляет мне удовольствие: я определенно мог бы быть хорошим барменом даже и с полной занятостью, если бы у нас возникла нужда в таком человеке.
С этой, как и со всеми другими профессиями — шофера, продавца, преподавателя, регистратора, хирурга, — важно, чтобы ты некоторое время занимался ею всерьез, пока полностью не овладеешь приемами данного ремесла. А потом ты сможешь выполнять свои обязанности автоматически или как бы играючи. Потому что уже останется позади отрезок пути, когда над каждым движением нужно было думать. Я, к примеру, знаю одного крупье на площади Хасана [186] , который с такой элегантностью передвигает фишки на игровом столе, что люди почти не замечают, выиграли они или проиграли.
186
… на площади Хасана… Площадь Хасана II имеется в городе Тетуане на севере Марокко, на побережье Средиземного моря.
Вообще, люди, которым часто приходится держать в руках деньги, отличаются особой ловкостью — достаточно посмотреть, как они пересчитывают банкноты или передают в окошечко кассы монеты. Здесь, в Эвмесвиле, где платят золотом, это воспринимается как чистая поэзия. Таких людей узнаешь уже по манере надевать шляпу или по тому, как они проходят через дверь. Во всех их действиях угадывается какое-то волшебство — или, по меньшей мере, фокусничество.
Возникает ощущение уверенности; оно проявляется и в той ловкости, с какой я передвигаюсь за стойкой бара. Гостям такое нравится. Но они были бы куда меньше довольны, если бы догадывались, о чем я думаю.
Замечу попутно, что речь идет о трех диалектических ступенях: сначала — задача, поставленная перед тобой в личностно-материальном плане; затем — преодоление этой ступени благодаря упражнениям; и, наконец, ты свободен для наблюдений общего характера, в моем случае — исторических.
В этом отношении рассуждения Роснера дали пример умения передвигаться по скользкому паркету. Поскольку он не мог отрицать принадлежность коршуна к питающимся падалью птицам, он, по крайней мере, попытался облагородить его пищу, то есть представить ее как общепринятую. Затем Роснер указал на различие в категориях — — — на то, что существуют-де жалкие орлы и могучие коршуны. Домо, похоже, только того и ждал; он сразу вмешался: «Профессор, не задерживайтесь, пожалуйста, на вступлении. Нам бы хотелось услышать, как обстоят дела с кондором».
25
Тут Роснер развернул свое красноречие во всю ширь: он набросал впечатляющий портрет этой птицы, превосходящей всех пернатых размахом крыльев. Кондор, не взмахивая крыльями,
187
Ущелья, теснины ( исп.).
Наш тиран, который с нарастающей благосклонностью прислушивался к рассказу, пожелал теперь узнать, только ли падалью питается эта птица. Отнюдь нет, если верить словам профессора, — этот могучий хищник берет, что ему нравится. Пастухи из долины Сорато [188] утверждают (и ученые это подтвердили), что кондор взмахами крыльев пугает животных высокогорья — альпак и гуанако, — пока те не срываются вниз с отвесной стены. Потом он падает на добычу, чтобы на дне ущелья полакомиться ею.
188
… из долины Сорато… Долина в Боливии, между двумя хребтами Кордильер.
Большого господина узнают в первую очередь по богатству его пиршественной трапезы. Все побережье становится столом для кондора, и море выбрасывает на этот стол особо лакомые куски: тюленей, морских львов и дельфинов, порой даже кита, который, будучи выброшенным на сушу, гибнет, раздавленный собственным весом.
Далее профессор подробно остановился на царстве кондора, которое называл его «биотопом». Орнитологи, как правило, — люди, побывавшие в далеких краях; Роснер, очевидно, занимался своими исследованиями и в Кордильерах, ибо он описывал горы с их грядами вулканов и гигантскими отвесными склонами как человек, сам исходивший эту местность вдоль и поперек, от берега океана до высокогорных плато. Он знал и девственные леса на границах этого региона, и ту кромку, где глетчеры соприкасаются с морем. Рассказывая, он даже вышел за пределы своей науки:
— Кондор — колосс, который утаивает собственное величие, скрывая его за массой. Он воздействует только присущей ему силой тяжести, непосредственно. А еще стоит задуматься о том, что мы видим его только со стороны зеркала моря, когда поднимаем глаза, — то есть видим лишь наполовину.
Страсть, преданность делу встречает отклик даже у тех, кто от этого дела далек, — — — как будто само дело находит себе посредника: подобие зеркала, которое, отражая, преобразует его свет в тепло. Правда, ощутить это способен не каждый: так, берлинские придворные боялись тех вечеров, когда Гумбольдт развлекал одного из прусских Вильгельмов рассказами о чудесах Нового Света [189] .
189
… когда Гумбольдт развлекал одного из прусских Вильгельмов рассказами о чудесах Нового Света. Александр фон Гумбольдт (1769—1859) — немецкий ученый-энциклопедист, физик, метеоролог, географ, ботаник, зоолог и путешественник. В 1826 г. он по приглашению Фридриха Вильгельма III переселился в Берлин, где оставался до 1829 г., и в этот период часто бывал при дворе.
Аттила вернулся к образу выброшенного на берег кита:
— Но кондор ведь не может осилить его в одиночку?
— Нет, он только разрывает его тушу. Потом на нее накидываются полчища воронов, чаек и коршунов, а также наземных животных.
— Значит, можно сказать, что кондор питается Левиафаном?
Роснеру не захотелось пускаться в подобные спекуляции:
— Так мог бы выразиться поэт. Я думаю, с этим вопросом вам стоило бы обратиться к моему коллеге Виго.