Эволюционер из трущоб. Том 5

Панарин Антон

Хммм… Чувствую, будет интересно. Контролировать недооборотней с помощью каких-то ошейников? Это как? Зверюшки-то довольно тупые. Хотя ночью я видел, как они делились друг с другом едой, это выглядело странновато. Может, не такие уж они и тупые.

Но больше всего меня заинтересовали слова Барса о кристалле. Зачем он ему? Я бы с радостью скормил кристалл Галине, глядишь, у неё прибавилось бы веснушек и боевой мощи, а может, и вовсе руки бы отрасли. А ещё… С клеток сдёрнули тряпки, и я замер, разинув рот.

За стальными прутьями сидели грязные, израненные,

худые мужчины в обрывках гвардейской формы. У одного из них на предплечье я заметил татуировку рода Богдановых. Да, освещение в дождливый день было паршивым, но даже так я понял, что она сделана теми же чернилами, что и моя татуировка.

— Давайте, зверушки! Взбодритесь! — выкрикнул придурок с электродубинкой для скота и прикоснулся к прутьям, пропустив по ним разряд электричества.

Пленники вздрогнули и скривились от боли.

— Хренасе, как рычат, — удивился Леший.

— Кто? — озадаченно спросил я.

— Ну эти. Как их там? Вервольфычи, — пояснил Леший.

Что тут происходит? Леший видит монстров, ночью я проводил разведку с помощью Мимо — и тоже видел тварей… Стоп! Я потянулся к мане и призвал Мимо, а после переключился на его зрение. Вервольфы! Точно такие же, как я видел ночью.

Встряхнув головой, я отозвал мимика и прислушался к своим ощущениям. По округе был разлит едва уловимый магический фон. Сам разлом фонил маной, и за этим фоном я даже не почувствовал, что есть ещё что-то…

Разум кольнула догадка. Да это же иллюзия! Для всех окружающих гвардейцы — обычные монстры с ошейниками на шеях, а я вижу в них людей, из-за того, что однажды забрал доминанту у Гаврилова. Доминанту «Сопротивление Ментальному Воздействию». Если бы не она, я бы так и не узнал, кого мы везём.

* * *

Казань.

Город, поглощённый аномалией.

В Научно-исследовательском институте царила праздничная атмосфера. По мёртвым коридорам, утопающим в ярко-белом свечении ламп, неслась потрескивающая мелодия вальса. Худощавый мужчина со смеющимися глазами, пританцовывая, подошел к лаборатории под номером «Л-125», сделал пару танцевальных па и потянул на себя массивную стальную дверь.

Давно вышедшая из строя автоматика не стала помогать учёному распахнуть многотонную створку. Он сделал это с помощью необузданной силы. Вены на руках доходяги вздулись, и сталь со скрежетом поддалась, открыв ему проход в лабораторию. Худощавый проскользнул в тускло освещённое помещение и хлопнул в ладоши, будто призывал незримых музыкантов остановиться. Мелодия затихла.

— Я смотрю, у тебя сегодня праздник? — усмехнулся пленник, висящий на цепях.

Одинокая лампочка мерцала под потолком, освещая его лицо, покрытое шрамами и синяками. Александр Архаров, молодой абсолют, который каждый день молит о смерти, но вместо этого получает жизнь и омерзительные диалоги со своими пленителями.

— Доброго утра, Александр Константинович, — сказал человек со смеющимися глазами, в которых лопнули все капилляры. — Как вам спалось?

—

Во сне куда приятнее, чем в реальности. Там я хотя бы не вижу твою омерзительную рожу, — хрипло проговорил Александр и закашлялся, опять эта чёртова сухость во рту, ведь поили его хорошо если раз в пару дней.

— Эх. Чем дальше, тем менее изощрённо вы меня оскорбляете, — вздохнул худощавый учёный, подошел ближе и остановился в метре от пленника, из тела которого торчали зеленоватые трубки.

— Ты прав. Фантазия в последнее время подводит. — Архаров улыбнулся и хотел плюнуть в лицо учёному, но вспомнил, как тысячи подобных попыток закончились неудачей. Вязкая слюна просто повиснет на подбородке Александра, не доставив учёному никаких неудобств.

— Вы обдумали моё предложение? — спросил учёный и поправил рукав мешковатой одежды, похожей на балахон. Острые, как бритва, ногти случайно порезали ткань, заставив учёного тёжело вздохнуть.

— Я принимаю предложения лишь в письменном виде, — хмыкнул Александр Константинович Архаров. — Составь предложение, распечатай его, а после — сверни в трубочку и запихни себе в задницу.

— Ха. Ха. Остроумие на уровне первоклашки, — сказал учёный, блеснув озорными глазами. — Александр Константинович. Я бы мог в тысячный раз рассказать вам о том, что вы отличный сосуд для нашего Императора Всеволода Юрьевича. О том, что приняв в себя его дух, мы вместе могли бы спасти Россию-матушку. Но вы упрямец, каких ещё поискать. Именно поэтому я решил больше вас не мучать подобными разговорами.

— Отличная шутка. Скажи ещё, что отпустите меня на свободу.

— На свободу? Нет. Конечно, не отпустим. Да и зачем? Вы ведь сами не захотите уходить, когда увидите, какого гостя доставили к нам в институт. — Учёный улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, похожие на акульи клыки.

Улыбка выглядела зловещей и не предвещала ничего хорошего. Весельчак хлопнул в ладоши. Архаров прислушался. В коридоре послышались мерные шаги, заглушаемые шарканьем. Как будто один человек шел, а второго тащили волоком. Предположение оказалось верным. Более того, оно заставило сердце Александра остановиться в ужасе.

В лабораторию «Л-125» вошел огромный детина с пустым взглядом. Его звали Ермолай. Пудовые кулаки, слюна течёт из приоткрытого рта, а в белках глаз то и дело проплывают красные прожилки. Странный молчаливый человек, чьи удары множество раз ломали кости Александра. Ермолай втащил в лабораторию оборванку и с силой швырнул её внутрь.

Женщина проскользила по белоснежному кафелю и замерла. Ей завязали глаза, связали руки, но по обрывкам платья можно было смело предположить, что она из аристократического рода. Более того, Александр знал её лучше, чем кого-либо ещё.

— Мама? — в ужасе прошептал абсолют.

— Забавно, не правда ли? Вы годами твердили, что однажды за вами придёт отец, а пришла мать, — усмехнулся учёный и сорвал повязку с глаз пленницы.

— Саша, Сашенька, это ты? — испуганно пробормотала женщина и попыталась подбежать к сыну, но потеряла равновесие и упала лицом на кафель.