Эволюционер из трущоб. Том 6
Шрифт:
У меня есть теория, что разломные кристаллы как-то связаны с куполом, защищающим Ленск. И если это так, то…
— Твою мать! Да какого хрена?! — на грани паники заорал Санёк и рванул на выход. — Быстрее, валим! Сейчас разлом схлопнется к чёртовой матери!
Мы, как добросовестные работники, последовали за ним. Впереди показалась белёсая дымка, в которую один за другим вбежали Богдановцы. Туда же влетел Санёк, а я задержался на долю секунды, давая Галине возможность вернуться. Увесистый камень влетел в ладонь и был перенесён в Чертоги Разума. После
«Обнаружен образец ДНК. Желаете ознакомиться?»
Не время сейчас для этого. Использовав кольцо, я перенёс корешок во внутреннее хранилище и прыгнул в белёсое марево закрывающегося разлома. В спину ударила волна энергии, вышвырнув меня под струи проливного дождя. Не удержавшись на ногах, я плюхнулся в грязь и услышал яростный вопль Барса.
— Какого хрена произошло?!
— Я-я-я… Всё было, как обычно. Зашли, на нас напали, один пёсик погиб, остальные справились. Мы, мы, мы… Добрались до конца, нашли кристалл. А потом чёрная точка… Заорала что-то вроде «Галина» и потом… — сбивчиво говорил Санёчек ровно до того момента, пока Барсу не наскучило.
Роман Рафаэльевич мощным ударом подсёк ноги Санёчка и когда тот приземлился в грязь, пнул его увесистым башмаком в живот.
— Сука! Тащились сюда целый день и ради чего? Ради того, чтобы всё просрать? Какая, нахрен, Галина?! Ты со своей шмарой вчера до утра кувыркался и с недосыпа теперь всякое мерещится? — Склонившись над Санёчком, одноглазый главарь занёс кулак, чтобы врезать приручителю, но не стал этого делать. Вместо этого он, скрежетнув зубами, с подозрением уставился на нас. — Обыщите щенков, — приказал он своим людям.
— Роман Рафаэльевич, мы тоже слышали крик, — подтвердил я слова Санёчка.
Ко мне подошел хмурый старик, с которым мы ехали в вездеходе, и сухо сказал:
— Карманы выворачивай.
— Да пожалуйста, — хмыкнул я и вывернул карманы куртки и штанов, а после расстегнул молнию, чтобы продемонстрировать, что я ничего не прихватил с собой.
Артёма, Макара, Серого и Лешего также обыскали, после чего вынесли вердикт:
— Чисто!
Барс подошел ко мне и, прищурившись, спросил:
— Без обид, ребятки. Просто уж очень странным мне кажется то, что до вашего появления у нас подобных проблем не было ни разу. А тут первый выезд, и разлом закрывается сам собой. Чудеса, не правда ли? — Вода стекала по его лицу, делая его похожим на утопленника. По крайней мере, в свете фонарей кожа Барса выглядела мертвецки-бледной.
— Мы ни на шаг не отходили от Саши, можете у него спросить, — сказал я, не отводя взгляда от единственного глаза Барса.
Роман Рафаэльевич обернулся и посмотрел на Санёчка, который едва дышал от боли, но таки смог кивнуть головой, подтверждая мои слова.
— Хочешь сказать, что это случайность? — ухмыльнулся Барс, показав зубы, и просверлил меня взглядом.
* * *
Уфа.
На
Дом был брошен, соседи утратили интерес к жизни, а посему вопросов никто не задавал. Живи — не хочу. Одноэтажный дом, стены которого украшали уродливые мазки глины, смешанной с соломой. Пожалуй, только это уродство и не давало Елизавете Максимовне околеть от приближающейся зимы.
Она сидела у покосившейся печки и забрасывала в неё отсыревшие дровишки, которые потрескивали и нехотя отдавали тепло. Натопить дом было делом непростым, так как в нём имелась тысяча и одна дыра, через которую внутрь проникал холод. Гаврилов латал эту халупу уже неделю, но каждый раз оказывалось что ещё есть, над чем поработать.
Елизавета Максимовна закинула последнее полено в топку и, закрыв дверцу печки, улыбнулась. Ей на ум пришла мысль, которая тут же сорвалась с языка.
— Забавно. Мы живём рядом с рекой Белая, но при этом наш дом стоит на улице Чёрный Яр. Можно ли сказать, что мы по собственной воле выбрали не белую полосу в жизни, а чёрную? — спросила она и посмотрела на Гаврилова, который прямо сейчас замазывал глиной щели, обнаружившиеся под потолком.
Когда она смотрела на капитана, ей хотелось улыбаться, но тревога о единственном сыне так глубоко залегла на душе у женщины, что в последнее время она лишь хмурилась, стараясь сдержать слёзы. Первые дни казалось, что Елизавета Максимовна сойдёт с ума. Мысли роились в голове, показывая её мысленному взору картины, которые были одна другой страшнее.
Михаил погиб от взрыва снаряда; не смог выбраться из пансионата и сгорел заживо; его взяли в плен и пытают; он доблестно сражался, защищая младших, и был разорван в клочья пулями, иссечён саблями, разорван зубами сторожевых псов… Проклятье! Да чего только не лезло в голову бедной женщины.
Чёртова неопределённость. Елизавета Максимовна устала гадать. Устала надеяться. Она просто хотела знать правду. Знать, жив её сын или нет. Гаврилов бодрился и заверял, что Мишка не так прост, чтобы погибнуть там, но Лиза видела, на что способны Имперские гвардейцы. Пятилетнему мальчишке с ними не тягаться. Впрочем, и всей Архаровской гвардии не хватило, чтобы остановить Имперцев…
Гаврилов работал под самым потолком, сбросив с себя футболку. Хоть Лиза и мёрзла, но капитан привык к холоду, и ему здесь было даже жарко. Пыхтя, он повернулся к девушке, вытер пот, выступивший на лбу. На предплечье Гава вздулись струны сухожилий. Капитан улыбнулся и сказал:
— Елизавета Максимовна, я думаю вот что. — Он неспешно подошел к женщине, сидящей на корточках, прижал её голову к себе и погладил по волосам. — Если у нас сейчас чёрная полоса, то дальше неминуемо будет светлая.