Эволюционирующая бездна
Шрифт:
— Со мной все в порядке, и молчание по утрам ничего не означает. Неужели нельзя позавтракать в спокойной обстановке?
— Подумай вот о чем: если ты окончательно спятишь, как мы будем добираться до Оззи?
Аарон усмехнулся.
— А вам этого хочется?
— Да, — решительно ответил Иниго. — Я не знаю, кто тебя программировал, но, полагаю, они были правы, решив свести нас с ним.
— Ну наконец хоть какой–то прогресс.
— Единственное, что может помешать нам добраться до Конуса, это ты, — сказала
— Ну, если моя схема начнет разваливаться на кусочки, я…
Он умолк, мгновенно утратив все признаки хорошего настроения.
— Прибегнешь к самоуничтожению? — предположил Иниго.
Аарон уставился в какую–то точку в переборке, не донеся до рта чашку с кофе.
— Нет, такой глупости я не совершу. Я не настолько слаб. — Затем он нахмурился и перевел взгляд на Корри–Лин. — Что?
— О Заступница, — пробормотал Иниго.
Корри–Лин замерла, полагая, что на мгновение перед ней предстал настоящий Аарон.
— Тебе не придется этого делать, — решительно возразила она.
— До Конуса нам осталось не больше двух дней пути, — сказал Аарон. — До тех пор я сумею продержаться, не сомневайтесь.
— Тем не менее не мешало бы на всякий случай загрузить в Интел–центр аварийные инструкции, — предложил Иниго.
— С этим я справлюсь. Собственно говоря, я могу придать им первоочередной статус. А раз уж вы убедились, что я не собираюсь причинять вам никакого вреда и что вместе с великим Оззи вы составите лучшую команду для предотвращения этого гибельного цунами, я предлагаю вам подумать, как остановить Бездну.
— Ее невозможно остановить, — сказал Иниго. — Она такая, какая есть. Я знаю. Я наблюдал за ней со станции «Центурион» и там непосредственно ощущал излучаемые ею мысли. Я знаком с ней лучше, чем кто–либо другой из людей. Так что, можешь поверить, если хочешь остаться в одной Вселенной с Бездной, придется отыскивать путь, как ее обойти. Наилучшим решением было бы вернуться назад и попросить Высокого Ангела перебросить нас в другую галактику.
Аарон отпил глоток кофе.
— Кое–кто думает иначе, — невозмутимо произнес он. — Кое–кто все еще верит в тебя, Сновидец. Верит, что ты действительно откроешь нам путь к спасению. Как тебе такое? На данный момент у тебя остался только один последователь — я. Я единственный, кто на тебя рассчитывает.
Необычное влияние Конуса они ощутили еще в полутора днях пути до цели. Сначала это было всего лишь легкое ощущение радости, на которое никто не обратил внимания. Корри–Лин почти отказалась от выпивки, но в личных вещах членов экипажа отыскались бутылки с великолепными напитками. Было бы непростительно позволить им пропасть впустую. Два напитка — «Бодлианское белое» и «Зелень гор Гакслей» — считались сильными афродизиаками. Из–за них она особенно переживала. Кроме того, она не знала, чем еще заняться на борту.
В полдень она начала подготовку
Все это время Иниго оставался в кают–компании, где просматривал сведения об астрономических свойствах Бездны. Когда Корри–Лин вызвала его, сказав, что произошло нечто важное, он поспешил прийти.
— Что случилось? — спросил Иниго, едва открыв дверь.
Он так и остался на пороге, с любопытством осматривая каюту, освещенную тремя мерцающими свечами, прикрепленными на относительно горизонтальных участках поверхности. Кулинарный комплекс, хоть и путал вкусы и запахи еды, достаточно легко изготовил восковые свечи.
Корри–Лин встретила его страстным взглядом и попросила закрыть дверь. Иниго увидел в ее руках бутылку «Бодлианского белого» и два бокала на высоких тонких ножках.
— Эге.
Его гея–частицы откликнулись вспышкой оживленного интереса.
— Посмотри, что я нашла, — произнесла она самым низким голосом, какой только могла изобразить, не засмеявшись при этом. — Было бы жаль не воспользоваться.
— Классика, — воскликнул он. принимая протянутую бутылку.
Она приникла к нему с поцелуем, не дав времени даже на то, чтобы снять колпачок с бутылки, потом провела кончиком носа по его лицу. Он с улыбкой обнял ее, впитывая настроение, излучаемое гея–частицами. Их руки одновременно потянулись к поясу ее колючего одеяния.
— О Заступница, да, — простонал Иниго, когда грубая шерсть соскользнула на пол, открывая соблазнительного фасона рубашку.
Корри–Лин опять поцеловала его, пустив в ход игривый язычок.
— Помнишь Франли? — спросила она. — И долгие зимние ночи, проведенные с ней в Плаксе?
— Я всегда предпочитал Джессиль.
— О да. — Она отпила глоток вина. — Она была очень плохой девчонкой.
— Как и ты.
Он наполнил свой бокал, потом провел рукой по ее шее, пока не остановился у верхней пуговки. Палец обошел преграду вокруг и слегка потянул, испытывая сопротивление.
— Я снова могу стать такой, если ты хорошо попросишь, — пообещала она.
Спустя два часа дезинтегрирующий импульс Аарона вдребезги разнес дверь их каюты, превратив малметалл в облако пыли. Корри–Лин и Иниго отдыхали, растянувшись на одеялах. Иниго, держа в одной руке бокал с «бодлианским», осторожно стряхивал капельки напитка на грудь Корри–Лин. Вторичные программы его макроклеточной ячейки мгновенно активировали защитное силовое поле. Корри–Лин вскрикнула и поползла вглубь каюты, пока не уперлась в переборку.