Эволюционная теория познания : врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингвистики, философии и теории науки
Шрифт:
процесс мышления осуществляется у всех людй в принципе одинаково, он подчиняется законам общей логики, а различные языки служат лишь средством выражения независимого от них содержания.
(Gipper, 1972,9)
Из факта структурного различия языков вытекает то, что я называл "принципом лингвистической относительности".Он утверждает, грубо говоря, следующее: люди, использующие языки с очень сильно различной грамматикой, приходят, как правило, вследствие этой грамматики, к различным наблюдениям и оценкам внешне сходных явлений. Поэтому как наблюдатели они не тождественны, а приходят к различным
(Whof, 1963, 20)
Языковые различия ведут, таким образом, не только к различиям в описании, но различиям в картине мира. Индейцы хопи Северной Америки имеют совершенно иной язык по сравнению с европейцами и образуют иную, "индейскую модель универсума" (Whorf,1963,102). Им неизвестны наши понятия пространства-времени. Если бы они создали науку, она была бы существенно отличной от нашей.
Наконец, Ноам Хомский (р.1928) открыл в этой дискуссии новое измерение. В своей языковой теории возвращается он — по крайней мере терминологически — обратно к декартовским "врождённым идеям". Языковая компетентность — те языковые знания, которыми располагает каждый нормальный говорящий — покоится на врождённых структурах, генетически обусловленных языковых способностях, своего рода универсальной грамматике, лежащей в основе любого человеческого языка. Такими общими правилами являются, например, условия элизии, принцип циклического использования, принцип А-через-А(13). Языковая способность конститутивна для познавательной способности.
Весьма вероятно, что общие признаки языковых структур отражаются не в ходе индивидуального опыта, а, скорее, в общем характере способностей добывать знания — т. е., в традиционном понимании, во врождённых идеях и принципах.
(Chomsky, 1969,83)
Исследования универсальной грамматики есть, в таком понимании, исследование человеческих интеллектуальных способностей (Chomsky,1970,50). Во всяком случае, Хомский убеждён, что существует возможность естественнонаучного объяснения этого феномена (1970, 159). В следующих главах мы и попытаемся дать такое объяснение.
В ПОЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Если мы желаем сомневаться во всём, так как не имеем возможности постичь всё это с надлежащей определёностью, то это подобно поведению человека, который не хочет использовать свои собственные ноги, а сидит сиднем и гибнет, потому что у него отсутствуют крылья для полёта.
(Локк, 1690, книга 1., Введение)
Доказательность
Познание является целью всех наук и философии. Восприятие и наблюдение, эксперимент и научное исследование, мышление и логическое заключение, медитация, интуиция и откровение должны вести к познанию. Но как обстоит дело с надёжностью нашего познания? Можно ли доказать всё или, по меньшей мере, что-либо из наших познаний?
Постулат обоснования, согласно которому все утверждения должны быть доказаны, ведёт к троякому тупику, который Г.Альберт удачно назвал трилеммой Мюнхаузена. При этом имется только «выбор» между
a. бесконечным регрессом, идущем всё дальше и дальше в поисках основ,
b. логическим кругом, при котором возвращаются к высказываниям, которые уже выступали в качестве условий обоснования,
c. прекращением
Бесконечный регресс практически не осуществим, круг — логически ошибочен; остаётся, таким образом, прекращение процесса обоснования. Имеются ли абсолютно надёжные (но не тавтологичные) высказывания? Имеются ли констатации о действительности, которые несут своё оправдание "в самих себе"?
Тысячелетиями были убеждены, что таковые имеются. Геометрия и физика, казалось, в изобилии поставляют такие утверждения. Уже Аристотель хотел строить науку на таких принципах, которые непосредственно очевидны и поэтому не нуждаются в доказательстве (Scholz,1969,29). Также Паскаль считал возможным основывать геометрические доказательства на самоочевидных, а потому истинных аксиомах.
Геометрия предлагает только такие вещи, которые в соответствии с естественным взором являются ясными и надёжными, а потому полностью истинными.
(Pascal, Vom Geiste der Geometrie)
Одновременно метафизика и религиозное откровение также обещали надёжное знание. После возражений, выдвинутых эмпириками против этого убеждения, Кант разрушил сначала надежду на доказательные метафизические истины. Но всё же он полагал найти в синтетических суждениях априори неопровержимо истинные высказывания, по меньшей мере, для действительности, данной в опыте. Однако ни его примеры, ни его критерии, ни его обоснование не выдержали проверки наукой и теорией науки.
Научные гипотезы и теории недоказуемы беспредпосылочно. Возможно только, исходя из недоказанных посылок, проверять, что из них следует, в соответствии с определёнными правилами вывода. Эти недоказанные посылки в математике называют аксиомами, а также постулатами, принципами, максимами, в английском primitive propositions. Аксиома тем самым (также и в математике) не недоказуемое или даже самоочевидное положение, но такое положение, от доказательства которого отказываются, потому что с чего-то нужно начинать. Аксиоматическая система представляет cобой, правда, собой архимедову точку теории, но не для познания действительности.
Сходная проблема (особенно трилемма Мюнхаузена) существует также для введения понятий. В любой теории некоторые понятия должны оставаться неопределимыми Их называют основными или собственными понятиями, в английском primitives или basik concepts. Также и они не являются ни принципиально неопределимыми, ни интуитивно ясными — как этого требовал Паскаль для геометрии — но такими, от дефиниции которых отказываются, чтобы с чего-то начать.
Этот своеобразный параллелизм между аксиоматикой и теорией дефиниций был обнаружен Паскалем.
(См. Scholz, 1967,117.)
То, что математика или естествознание могут поставлять совершенно надёжное знание о мире, является заблуждением. Эйнштейн выразился очень кратко:
Понятия и принципы, лежащие в основе теории… являются свободными изобретениями человеческого духа, они не могут быть обоснованы ни ссылками на природу человеческого духа, ни каким-либо априорным способом… В той степени, в какой предложения математики относятся к действительности, они не надёжны, в той степени, в какой они надёжны, они не относятся к действительности.