Евреи, Христианство, Россия
Шрифт:
После "смутных времен" Хрущева наступила эра стабильности, наступил "золотой век" бюрократии. Все было ясно, прогнозируемо, надежно. Не было борьбы за высшую власть в стране. Все признали первенство Брежнева, как представителя правящей касты-номенклатуры. Концентрация власти лишь усиливала стабильность. Партийные вожди вздохнули с облегчением, вспоминая кошмар сталинизма и хрущевскую смуту. С начала 70-х годов принятие решений постепенно перешло от ЦК к Секретариату ЦК, насчитывающему 25 отделов и 1,5 тысячи высокопоставленных партийных чиновников. Пленумы ЦК собирались аккуратно дважды в год на пару дней и штамповали решения, заготовленные в недрах Секретариата. Съезды партии собирались раз в 5 лет и представляли собой спектакли с готовой режиссурой. Заранее планировались темы, речи, предложения и решения. Не было борьбы мнений, не было движения мысли. Поэтому правление Брежнева стали называть "эпохой застоя". Однако советская бюрократия не была, как принято считать, инертным и окаменевшим
Партийная номенклатура представляла собой касту, занимавшую важное место в обществе. В нее входили функционеры - освобожденные партийные работники, рекомендуемые к избранию высшими инстанциями. Избрание являлось, таким образом, демократической ширмой. Избранные, а точнее, назначенные боссы, приводили с собой команду лично им преданных людей и расставляли их, то бишь рекомендовали к избранию на более низкие ступени иерархии. Численность номенклатуры не поддавалась точному определению и составляла, по-видимому, от нескольких сотен тысяч до миллионов семей. Ее могущество, привилегии и права были огромны, как и пропасть, разделяющая номенклатуру и общество. Ответственные работники были практически несменяемыми, занимали свои посты по 15 - 20 лет, а в случае полного провала работы или воровства перебрасывались на другую параллельную или специально придуманную для данной персоны должность. Партийная номенклатура по своей иерархии, замкнутости и самопроизводству напоминала феодальную касту. Ее существование в СССР было возможно на основе демагогии, репрессий и подачек народу в виде жалких пенсий и нищенской зарплаты. Каста умела управлять страной, экономикой и обществом, но принципы отбора претендентов туда были порочны и несли в себе семена ее гибели. При отборе обращалось внимание на личную преданность и умение "соблюдать правила игры". Образованные и честные люди оказывались, как правило, вне такой игры. Конституция 1977 г. узаконила КПСС как руководящую и направляющую силу советского общества, ядро его политической системы, государственных и общественных организаций.
Председатель Совмина Косыгин Н. А., опытный хозяйственник сталинской школы, носитель некоторых технократических идей, попытался в 1965 г. провести экономическую реформу. Реформа началась с централизации экономики, с упразднения хрущевских совнархозов, восстановления старых министерств и создания новых комитетов - Госкомцена, Госснаба, Госкомитета по науке и технике. Вместе с тем предприятия должны были получить небольшую автономию. Под руководством экономиста Либермана были разработаны "улучшенные" показатели планирования и стимулирования экономической деятельности предприятий. Число обязательных показателей валового характера было сведено к минимуму и, кроме того, вводились новые: стоимость реализованной продукции, общий фонд зарплаты, общая сумма капвложений. Незначительная часть доходов оставалась в распоряжении директоров и тратилась на фонд материального поощрения, фонд соцкультбыта и фонд обновления производства. Естественно, что куцая автономия предприятий вступила в противоречие с властными министерскими структурами и вскоре была ими задавлена. Игра в показатели продолжалась много лет, но эффективность предприятий снижалась.
Сторонниками централизации экономики выступили Брежнев и Суслов. Косыгин был вынужден сдаться на милость идеологам. Централизация экономики в 70-х годах достигла максимума и абсурда, когда два завода, расположенные на одной улице где-нибудь в Тюмени, вынуждены были контактировать через Москву. Для приобретения на ближайшем заводе оборудования или комплектующих деталей писались заявки в Госснаб. Этот комитет с 1962 по 1976 г. возглавлял еврей Герой Соц. Тр. Дымшиц В. Э. Разрешительные бумаги приходили через много месяцев, когда и нужда в данном оборудовании исчезала. Низкая зарплата и фонд материального поощрения ИТР величиной 3 % не могли создать заинтересованность в труде. Жуткая волокита и отсутствие стимулов породили среди технической интеллигенции безверие и пассивность. Всякая инициатива снизу была бессмысленной. Руководители предприятий выполняли валовые показатели, не заботясь о техническом прогрессе и отторгая новинки техники. Автор монографии свидетельствует, что проработав в Тюмени 24 года и располагая там авторитетом в области строительных конструкций, сумел внедрить в производство за это время лишь ничтожную часть своих предложений.
В централизованной экономике доходы предприятий изымались в казну, а затем распределялись на общенародные цели по списку важнейших задач. Это являлось сильной стороной брежневской системы, реализовавшей ряд фантастически крупных проектов. Здесь следует отметить:
– создание Единой Энергетической
– освоение Тюменского нефтегазового и Канско-Ачинского топливно-энергетического комплексов;
– строительство Байкало-Амурской магистрали;
– строительство разветвленной системы нефте- и газопроводов, атомных ледоколов и станций, космических станций.
В стране функционировали 806 вузов и сотни научно-исследовательских институтов.
Положение в сельском хозяйстве оставалось неудовлетворительным, и страна импортировала зерно из Канады, США, Аргентины. Правительство провело ряд реформ колхозного производства, включающий осторожные меры по поддержке частного сектора в 1977, 1981 гг., создание агропромышленных комплексов в 1977 - 78 гг., бригадный подряд и др. Все эти меры не смогли переломить негативные тенденции и привели лишь к образованию новых административных структур. Со своей стороны, колхозники были приучены не доверять государству, которое десятилетиями грабило и обманывало их. В колхозах процветали разгильдяйство и пьянство.
С середины 70-х годов экономика страны вступила в кризисную фазу. Это было обусловлено неблагоприятной демографической ситуацией - уменьшением доли трудоспособного населения, истощением сырьевой базы, физическим износом и моральным старением оборудования, непомерными военными расходами, кризисом организации труда. ВПК пожирал до 70 % ресурсов страны, выпуская отличную боевую технику в количествах, запрашиваемых генералами. Приоритет, отданный военным расходам, позволял СССР вести международную политику сверхдержавы. Армия в правление Брежнева играла видную роль в общественной жизни, в патриотическом воспитании молодежи и возглавлялась до 1967 г. маршалом Малиновским Р. Я., затем маршалом Гречко А. А. (1967 - 1976 гг.) и, наконец, тыловым генералом Устиновым Д. Ф. (1976 - 1984 гг.). Через месяц после назначения Устинова министром обороны СССР Брежнев 7 мая 1976 г. получил воинское звание маршала Советского Союза.
В противовес военной технике, продукция гражданской промышленности катастрофически отставала от мирового уровня, выпускалась по устаревшей технологии и в количестве, недостаточном для удовлетворения спроса. Советские люди были вынуждены охотиться за телевизорами, холодильниками, бытовой электроникой, автомобилями, записываясь в длинные очереди и отмечаясь в них месяцами и годами. Дефицит товаров, низкое их качество и стояние в очередях являлись характерной чертой советского образа жизни. Это порождало много негативных и чисто коммунистических явлений, в том числе: спецраспределители для партийной, хозяйственной и торговой элиты, магазины "Березка", торгующие за валюту, блат, коррупцию и воровство. Партия в однопартийном государстве с привилегиями, спецраспределителями, дачами, комфортом и неограниченной властью становилась особенно привлекательной для карьеристов, жуликов и проходимцев.
Разложение партии началось не с Брежнева, а с "вождя мирового пролетариата". При Брежневе воровство среди видных функционеров стало почти нормой. Отоваривание в закрытых распределителях было, разумеется, тоже воровством народных денег, но тихим. Скоро пошли и громкие дела, началась эпоха беспредела и безнаказанности. Особенно отличались Азербайджан, Грузия и Узбекистан. Коммунистические боссы этих республик - Ахундов, Мжаванадзе, Рашидов оказались замешанными в торговле должностями, квартирами, автомобилями, в махинациях с нефтью, хлопком. Существовала такса на любую партийную и государственную должность. Нити преступлений тянулись в Москву - в Политбюро, МВД, МГК. Дочь Генсека Галина Брежнева, окруженная темными личностями, попалась на краже бриллиантов. Шеф МВД Щелоков, его заместитель и зять Брежнева Чурбанов погрязли во взяточничестве. В оперативных сводках КГБ, почтительно представляемых Генсеку, значились члены его семьи и суммы взяток и подношений, полученных ими от дельцов теневой экономики: "Брежнева-Чурбанова Галина Леонидовна - 3,1 млн. рублей и 600 тысяч долларов; Брежнев Юрий Леонидович - 3,4 млн. рублей и 450 тысяч долларов; Брежнев Яков Ильич - 1,4 млн. рублей и 500 тысяч долларов; Цвигун Семен Кузьмич - 4,2 млн. рублей и 1,5 млн. долларов". По прочтении сводок Генсек задумчиво молчал, решая философский вопрос: "А чего им, собственно, не хватает?", а затем переходил к афганским делам.
Личный друг Брежнева, босс Краснодарского края Медунов придал взяткам во вверенной ему вотчине официальный статус. Взятки платились за все: за номер в гостинице, поступление в вуз, прием в ленинскую партию, повышение по службе и т. д. Большую часть взятки низший чиновник передавал высшему. Эти ручейки денег стекались в реку и шли к Медунову, а частично в Москву.
Министерство внутренних дел, прокуратура и суды были разъедены коррупцией, как ржавчиной. Прокуратура и суды реагировали, в основном, на звонки из партийных органов. К этому приучила их партия коммунистов. Никто не смел поднять голос против проворовавшихся вождей. Партийные боссы национальных республик легко приспособили коммунизм к феодальным и родовым обычаям. Они имели все: дворцы и частные тюрьмы, могли казнить и миловать сограждан по своему капризу или расчету. Закон безмолвствовал.