Евреи, которых не было. Кн. I
Шрифт:
Из отчета доктора Иоахима Кауша в июне 1943, после «инспекционной поездки» по Украине и Крыму:
«Украинцы довольно равнодушно наблюдали истребление евреев. При последних операциях по истреблению евреев прошлой зимой несколько деревень оказало сопротивление» [123, с. 133].
Но все это – вариации внутри одного и того же. На территории СССР евреи были поставлены перед простой и жесткой альтернативой – бегство или смерть. Если не удавалось бежать вслед за советскими войсками – бежали в леса. В том числе бежали люди совсем не подготовленные к жизни вне цивилизации, больные, обремененные семьями, да к тому же бежали накануне
Само собой возникло удивительное явление: семейные лагеря, где скапливались тысячи и десятки тысяч беженцев. В таких лагерях поневоле шло образование еврейских партизанских отрядов – надо же было охранять свои семьи. Эти евреи, как правило, не имели своего собственного оружия и добывали его в бою или покупали у полицаев, уголовников или (через третьих лиц) у немецких солдат.
Партизанские отряды возникали, как грибы после дождя, но даже у молодых боеспособных евреев, которые хотели бы войти в партизанский отряд, порой возникали трудности странного рода… «Быть принятым в советский отряд было нелегкой задачей. Были отдельные русские отряды, которые принципиально не принимали евреев. Они мотивировали это тем, что евреи будто бы не умеют и не хотят бороться».
Так что оружие нужно было не только чтобы отбиваться от немцев. Ничуть не меньшую опасность для евреев в семейных лагерях представляли партизанские отряды белорусов и особенно украинцев: эти отряды охотно нападали на евреев.
Для партизан просоветского направления евреи еще были «одними из своих», да и то чисто теоретически. Скажем так: советские не исповедовали идеологии, которая заставляла бы
bх быть враждебной к евреям. Но и тут были командиры партизанских отрядов, которые без всяких приказов не любили евреев и не принимали их к себе. Или в отряде складывалась uруппа, которая не хотела иметь дела с евреями: идейно или просто по укоренившейся привычке не принимать евреев в свои дела.
Казалось бы, евреи должны быть просто идеальными партизанами: уж они-то никак не могли перекинуться к противнику. Но есть информация, что нацисты использовали евреев в качестве своих шпионов, именно пользуясь такой их репутацией. Не исключаю, что в каких-то случаях могло быть и так, но что стоит за этими сведениями: честная работа еврея-агента на гестапо (что очень трудно себе представить) или посылка агента, чья семья взята в заложники (что представить себе уже проще). И уж наверняка на одного реального агента нацистов приходился не один десяток липовых.
Был случай, когда возле города Борисова в партизанском отряде расстреляли еврейскую семью с пятилетним ребенком: якобы их подослали немцы [131, с. 90].
В другом случае в партизанский батальон в районе Мстис-лавля пришла радиограмма из Центра: «По имеющимся точным данным, немцы направляют из гетто евреев для отравления колодцев в местах сосредоточения партизан» [132, с. 91].
Вот и угадывай, что это. Военная неразбериха, дичайшая путаница, реальная провокация нацистов? Или провокация внедренного к нацистам агента-антисемита? Или сознательная провокация самого Центра, не желающего засорять партизанские отряды евреями?
Во всяком случае, радиограмма была, и свое дело она сделала. Даже принятый в советский отряд еврей вполне мог ждать, что придет такая радиограмма, и с ним поступят по законам военного
Это мы пока про партизанские отряды советских, подчинявшихся Москве. А ведь «свои» отряды были у каждой политической силы – то есть у каждой националистической партии или партийки. Согласно идеологии Бандеры, евреев можно и нужно было спасать и брать к себе в отряды, если они патриоты Украины. Но многие подчиненные Бандеры этой идеи не признавали, украинского патриотизма евреев не допускали и резали всех евреев, до которых только могли добраться.
Армия Крайова относилась к евреям очень сочувственно, но и с советскими партизанами, и с украинскими националистами воевала до последней капли крови.
А в чем разница в отношении к евреям партизанских отрядов «Полесье» и «Луговой» – это понять вообще невозможно. Кажется, единственное различие в том, что бойцы «Полесья» евреев расстреливали, а «Лугового» – топили.
Как должны были поступать и что делать истощенные, плохо вооруженные люди, встречая кого-то в лесу, по каким признакам узнавать свою судьбу – Бог весть. Эта ведь семья с пятилетним ребенком (ребенка тоже расстреляли, как шпиона?) небось тоже надеялась на что-то.
А еще были проблемы с продовольствием. Наваливалась зима, деревню и так уже начали «коллективизировать», реквизировали много продуктов, а роскошный урожай 1941 года частично сгорел прямо в полях. В сельской местности бежавшие в леса евреи часто вызывали недовольство: они и в партизанских отрядах, и в семейных лагерях «жили за счет деревни, и без того разоренной войной» [123, с. 135]. «В Липичской пуще были отдельные русские отряды, которые из своих собственных продуктов выделяли продовольствие для семейных лагерей» [123, с. 151]. Но потому эти отряды и упоминаются, что они были исключением. Гораздо чаще евреям приходилось браться за оружие, чтобы выбить из сельского населения хлеб. А эта партизанская «продразверстка» вызывала ответные действия – и самих украинских мужиков, легко достававших обрезы, и в виде жалоб «своим» партизанским отрядам.
Считается, что из всех украинских земель на Волыни евреям было лучше всего, — якобы из-за того, что партизаны контролировали большую часть территории. Но вспомним – это ведь недавняя территория Польши! И значительную часть ее контролирует Армия Крайова.
Есть много свидетельств, что партизаны нападали на небольшие городки, села, помогали евреям спасаться из гетто. Но, во-первых, проделывали все это в основном еврейские партизанские отряды. Во-вторых, имело это вид весьма различный.
Отряд «Жуков» напал на Сверж и спас там 170 евреев. Это был еврейский партизанский отряд!
В Коссово отряд «Щорс» спас 3000 евреев (в отряде «Щорс» было к тому же изрядно евреев). Но один из спасшихся в Коссово, Давид Лейбович, рисует такую картину: «После боя, который продолжался четыре часа, партизаны опять ушли в лес. Они взяли с собой молодых людей из среды наших (еврейских. – А.Б.) рабочих. Более старых и слабых евреев они не соглашались взять и оставили их в городе. Я с моим братом ушел с партизанами в лес. Наутро в понедельник, 3 августа, прибыли немцы из окружающей местности и перестреляли всех оставшихся в живых евреев» [123, с. 159].