Евреи, которых не было. Кн. I
Шрифт:
Преемник Сигизмунда I, Сигизмунд II Август еще расширил права еврейских общин в их самоуправлении. Еврейское слово «кехила» превратилось в польское «кахал», а потом и в русское «кагал». Теперь раввины и старосты могли судить непослушных или совершивших преступления по законам Моисея и Талмуда (то есть по законам двух – или трехтысячелетней давности) и приговаривать виновных даже к очень строгим наказаниям, кроме разве что смертной казни. Стефан Баторий в 1580 году дал еще несколько новых льгот.
«В результате всех этих мер «евреи составляли в Польше особое сословие, управлявшееся во внутренней жизни своими выборными представителями, светскими и духовными» [25,
Члены катальных советов каждой общины избирались каждый год в дни Пасхи путем голосования и жребия. Во главе кагала стояли старосты, числом 3 или 4 человека (роши). За ними стояли почетные особы (тувы), судьи (даяны), попечители и старосты учебных заведений (габаи).
Кагал делал раскладку налогов, вносил деньги в казну, заведовал синагогами, кладбищами и всеми благотворительными заведениями, обучением юношества, разбирал тяжбы, выдавал ссуды, давал документы на недвижимое имущество.
Но и это не все! Для решения сложных судебных вопросов, которые не удавалось решить внутри кагала, ежегодно устраивали съезды раввинов и старшин. Проводили их обычно на ярмарках, особенно часто в Люблине.
Потом создали постоянно действующий сейм, или ваад в масштабах всей Польши, уже не только для решения спорных вопросов, но и как своего рода еврейское правительство. Такой сейм назывался «Сейм четырех областей», «Ваад арба арацот», потому что в нем участвовали уполномоченные от четырех областей государства: Великой Польши (главный город – Познань), Малой Польши (Краков), Подолии (Львов) и Волыни (Острог и Владимир). То есть в него входили представители всех главных общин Польши.
«Сейм четырех областей» решал сложные судебные случаи, разъяснял законы, издавал новые постановления относительно общественного и духовного быта евреев, — то есть был своего рода правительством.
В Литве был свой ваад, в котором участвовали раввины и катальные депутаты от пяти главных литовских общин: Бреста, Гродно, Пинска, Вильно, Луцка.
Не надо считать, что все было так уж идиллично. «Демократические принципы, лежавшие в основе кагала, были рано попраны олигархией… Кагал нередко становился даже поперек пути народного развития, — так считал такой серьезный историк, как Ю.И. Гессен. – Прсстолюдины не имели фактически доступа в органы общественного самоуправления. Катальные старшины и раввины, ревниво оберегая свою власть… держали народную массу вдали от себя» [155, с. 37].
И даже: «Кагалы, не пользуясь авторитетом в народе, поддерживали свое господство благодаря именно содействию правительства» [155, с. 43].
Руководителей русской общины по заслугам называли «мироедами». Весьма справедливое название для тех, кто сидел на шее у общинников, используя их труд и свое привилегированное положение. Мироеды… но тут не русский «мир», тут еврейский кагал. Хорошо, пусть будут они «кагалоеды»!
А рядовому еврею не было никакого исхода. Деваться ему, бедняге, некуда. Должен он всегда, всю жизнь, от рождения до смерти, жить в кагале и слушаться его старейшин, знать свое место. Выйти за пределы кагала он не может, решать свои вопросы за пределами кагала – тоже не может. На стороне кагала – и религиозная власть. Если еврей проиграет еврейский суд и обратится в польский, он тут же подвергается херему – отлучению, анафеме. То есть фактически исключается из общины.
Катальная система ставила крест на всякой возможности еврея быть независимым человеком – как всякий европейский горожанин, гражданин средневекового города. Кагал консервировал общественную психологию в тех формах, которые сложились не только до появления вольных
«Зато» если еврей будет верен общине, будет делать не карьеру самостоятельного специалиста или предпринимателя, а «ка-галоеда», он может подняться в руководство общины и даже стать членом ваада, еврейского парламента в масштабах всей Польши. Чем отличаются люди, которые хотят быть независимыми специалистами и предпринимателями от «кагало – и мироедов», — об этом подумайте сами.
Такой глобальной организации, такого государства в государстве никогда не было ни в какой другой стране. Не только в разобщенной Германии, где каждое княжество и чуть ли не каждый город жили по своим собственным законам, но даже в централизованной Англии, даже в изобилующей евреями Испании не было ничего подобного. Разве что в Багдадском халифате, где вавилонские экзархи могли представлять весь еврейский народ перед лицом калифа… Но вавилонские экзархи были из рода Давида – своего рода пережившие свою эпоху еврейские цари, если угодно. А в Польше все катальное начальство выбиралось… И получается, что еврейское государство в государстве все-таки было по-европейски демократическим.
Наверное, многим евреям это нравилось, — в Польше катальная система максимально приближалось к тому, что можно назвать еврейским государством. Без территории, границ и армии, но «зато» со своей организацией, законами и культурой. Лишь немногие евреи могли жить всю жизнь, вообще не входя в контакт с гоями, но, во-первых, были и такие. Во-вторых, даже те, кто постоянно торговал с гоями, должен был избегать только одного – совершать тяжелые преступления против них. Например, если еврей убивал гоя, его судил польский суд. Но обокрасть или обмануть гоя – и в польском суде уже будет представитель кагала. То есть свой, кагальный суд – это суд; он заставит тебя отдать деньги, да еще и дополнительно накажет за то, что ты подвел остальных. Но перед гоями тебя закроет широкая грудь катальных старшин, и если ты не входишь в «гойский» мир, то и противостоишь ты этому миру не один.
А если ты ведешь себя корректно, то можешь и вообще прожить всю жизнь, почти не видя гоев, не зная их и почти не умея говорить на их смешном и неприличном языке.
Среди страшных дат, призванных пугать потомков, одной из самых зловещих «звезд» кроваво мерцает эта дата: дата «козацкого» мятежа, поднятого Чигиринским сотником Богданом Хмельницким.
Нет ничего дальше от реальности, чем представление о Богдане Хмельницком и его шайке как об украинских повстанцах, православных фундаменталистах или даже людях, которых оскорбляла иноземная и иностранная власть. Первоначально восставшие казаки требовали одного: включения себя в реестр, в список казаков, получающих жалованье, то есть превращения себя из вольных гуляк в слуг государства. Совершенно конкретного государства – Речи Посполитой.
Включить сорок тысяч казаков в реестр?! Сорок тысяч новых дворян?! Где взять деньги?! И государство всеми силами воюет с потенциальными шляхтичами. Дичайшее восстание – воюем за то, чтобы нас сделали слугами государства, — того самого государства, с которым воюем!
Другое дело, что слишком многое в Речи Посполитой XVII века вело к тому событию, которое в Польше называли и называют «казачьим бунтом», в Российской империи называли то «восстанием малороссов против Польши», то «восстанием Богдана Хмельницкого», а в СССР стали называть «освободительной войной украинского народа».